Шла за железку в магазин.
Уже на подходе заметила, как от болотца, что слева от магазина, к железнодорожным путям топает утка, а за ней дружно – утята.
Прониклась – трогательное зрелище)) И сразу подумала – куда это они идут? Постояла на крыльце, пока птицы перешли тропинку и скрылись за высокой травой, и зашла в магазин.
Минут через пять вышла и направилась – не своей дорогой, а к началу платформы. Хотелось поглядеть, где там эти утки.
Вышла на платформу, вытянула шею, сколько ни смотрела, ничего не увидела. Развернулась идти домой и ахнула)))) Утки оказались прямо передо мной. Без звуков, сосредоточенно, топали по платформе в сторону здания вокзала.
Что я сделала? Естественно, вытянула из кармана телефон и стала снимать.
От вокзала, тоже с телефонами, уже шли местные вьетнамцы. Для них это зрелище, наверное, было сродни цирковому выступлению. Они подошли, окружили, снимали на телефоны, громко делились впечатлениями.
Утка занервничала. Подошла к краю платформы и, вроде, собралась прыгать.
– Нет, нет, нет! – не выдержала я. – Иди домой!
Домом по мне было то самое болото у магазина. Я не знала, почему утка увела оттуда своих детей, и не понимала, куда она их вела. Вьетнамцы горланили что-то на своём языке, и я переживала, что они собираются обидеть птиц. Переживала, что утка всё-таки прыгнет с платформы, и что делать тогда?
– Пожалуйста, иди домой!
– Дамой, – повторил за мной вьетнамец, вряд ли понимая, что именно он говорит. Отчётливо прозвучавшее во вьетнамском гаме родное слово из уст вьетнамца придало мне сил. Чуть подгоняя утку, я переориентировала её на родное болото. А вьетнамцы пошли на очень кстати объявленную электричку на Минск.
Утка довела детей до конца платформы, свернула на тропку к болоту, а затем все дружно залезли в какой-то куст и затихарились. Утята попискивали, утка смотрела на меня через ветки одним глазом. Детский сад какой-то))))
Я постояла немного, развернулась и отправилась восвояси...
– Женщина! А где этот выводок?
Гляжу, это ко мне обращается дежурная станции. Вышла из здания.
– Пошли, надеюсь, на болото у магазина, – отвечаю и вижу (ёшкин кот!) – утки вылезли из куста и опять топают по платформе.
– Они не первые сегодня. Утром одна утка уже увела утят куда-то туда. Там, где пути на Минск поворачивают, слева водоём. Может, туда идут... Они прямо между рельсами шли. Парень молодой их проводил. Надо, чтобы и этих кто-то проводил... Мужчина! Мужчинаааа! Проведите, пожалуйста, птиц!
Мимо нас, возможно, в магазин после вчерашнего, шел в состоянии лёгкой нирваны мужчина лет шестидесяти пяти. Он остановился, ошалел, развёл руки, не вынимая их из карманов расстёгнутой телогрейки:
– Баааатюшки! А во что бы это мне их сложить? Я их занесу!
В этот момент утка, будто поняла, что её собираются куда-то складывать, спрыгнула с платформы на насыпь. Утята тут же ссыпались за ней, как горох, и все дружно пошли по щебню вдоль пути в сторону Минска.
И моментально, прямо как в кино, со стороны Минска из леса показался тепловоз. Он ехал к станции, пустой, на не очень высокой скорости. Утки чапали ему навстречу.
– Надо поезд остановить! – сказал мужчина.
Остановить? Выйти на рельсы, замахать руками? Я стояла на платформе с большим пластиковым пакетом (я ведь шла в магазин затариваться), в котором лежала (затариваться оказалось нечем) одна пачка сливочного масла, и чувствовала себя жалкой и никчёмной. Дежурная по станции убежала на станцию. Мужчина в телогрейке причитал. И утки шли по железнодорожной насыпи. И больше никого не было вокруг. Все остальные люди стояли через три пути, на другой платформе, в ожидании поезда на Минск. А тепловоз приближался.
Настолько медленно, что я поняла – ничего страшного не случится. Тепловоз подъехал. Утка, а за ней и детки, потеснились к платформе, замерли, присели... Как будто они постоянно мимо движущихся тепловозов ходят. Тепловоз остановился рядом с нами. Из него вышел железнодорожник с гаечным ключом и посмотрел на птиц без малейших эмоций, как будто он постоянно ездит мимо передвигающихся по насыпи уток.
Утка тем временем дотопала до железнодорожного перехода (настланные на пути железобетонные плиты). Забралась на него, оттуда прыгнула на шпалы, потом на рельс, и с него – на широкую насыпь между первым и вторым путями. Утятам перепрыгивать было не по силам. Они пищали отчаянно и проворно пробирались в отверстия под рельсом.
Мама терпеливо ждала пока соберутся все дети.
– Господи! Аж сердце разрывается, – сказал у меня за спиной мужчина в телогрейке. – Палажыў бы пад душу, да баюся задушу!..
Стайка была в сборе и без промедлений целеустремлённо вновь направилась в сторону Минска.
Я ещё немного посмотрела им вслед и тоже пошла в сторону своего дома. Вспомнила, как минут пять назад шумели вокруг вьетнамцы, как я боялась и безудержно хотела, чтобы утка вернулась в болото.
Оно такое маленькое и неприметное, вокруг высокий старый камыш. Утка могла спокойно прожить там свою утиную жизнь. Она, возможно, там её и прожила. Но вот детей потянула из болота на новое место. С упорством, о котором я теперь буду помнить всю жизнь.
Видео, если кому интересно, вывесила сегодня в ленте на FB
Уже на подходе заметила, как от болотца, что слева от магазина, к железнодорожным путям топает утка, а за ней дружно – утята.
Прониклась – трогательное зрелище)) И сразу подумала – куда это они идут? Постояла на крыльце, пока птицы перешли тропинку и скрылись за высокой травой, и зашла в магазин.
Минут через пять вышла и направилась – не своей дорогой, а к началу платформы. Хотелось поглядеть, где там эти утки.
Вышла на платформу, вытянула шею, сколько ни смотрела, ничего не увидела. Развернулась идти домой и ахнула)))) Утки оказались прямо передо мной. Без звуков, сосредоточенно, топали по платформе в сторону здания вокзала.
Что я сделала? Естественно, вытянула из кармана телефон и стала снимать.
От вокзала, тоже с телефонами, уже шли местные вьетнамцы. Для них это зрелище, наверное, было сродни цирковому выступлению. Они подошли, окружили, снимали на телефоны, громко делились впечатлениями.
Утка занервничала. Подошла к краю платформы и, вроде, собралась прыгать.
– Нет, нет, нет! – не выдержала я. – Иди домой!
Домом по мне было то самое болото у магазина. Я не знала, почему утка увела оттуда своих детей, и не понимала, куда она их вела. Вьетнамцы горланили что-то на своём языке, и я переживала, что они собираются обидеть птиц. Переживала, что утка всё-таки прыгнет с платформы, и что делать тогда?
– Пожалуйста, иди домой!
– Дамой, – повторил за мной вьетнамец, вряд ли понимая, что именно он говорит. Отчётливо прозвучавшее во вьетнамском гаме родное слово из уст вьетнамца придало мне сил. Чуть подгоняя утку, я переориентировала её на родное болото. А вьетнамцы пошли на очень кстати объявленную электричку на Минск.
Утка довела детей до конца платформы, свернула на тропку к болоту, а затем все дружно залезли в какой-то куст и затихарились. Утята попискивали, утка смотрела на меня через ветки одним глазом. Детский сад какой-то))))
Я постояла немного, развернулась и отправилась восвояси...
– Женщина! А где этот выводок?
Гляжу, это ко мне обращается дежурная станции. Вышла из здания.
– Пошли, надеюсь, на болото у магазина, – отвечаю и вижу (ёшкин кот!) – утки вылезли из куста и опять топают по платформе.
– Они не первые сегодня. Утром одна утка уже увела утят куда-то туда. Там, где пути на Минск поворачивают, слева водоём. Может, туда идут... Они прямо между рельсами шли. Парень молодой их проводил. Надо, чтобы и этих кто-то проводил... Мужчина! Мужчинаааа! Проведите, пожалуйста, птиц!
Мимо нас, возможно, в магазин после вчерашнего, шел в состоянии лёгкой нирваны мужчина лет шестидесяти пяти. Он остановился, ошалел, развёл руки, не вынимая их из карманов расстёгнутой телогрейки:
– Баааатюшки! А во что бы это мне их сложить? Я их занесу!
В этот момент утка, будто поняла, что её собираются куда-то складывать, спрыгнула с платформы на насыпь. Утята тут же ссыпались за ней, как горох, и все дружно пошли по щебню вдоль пути в сторону Минска.
И моментально, прямо как в кино, со стороны Минска из леса показался тепловоз. Он ехал к станции, пустой, на не очень высокой скорости. Утки чапали ему навстречу.
– Надо поезд остановить! – сказал мужчина.
Остановить? Выйти на рельсы, замахать руками? Я стояла на платформе с большим пластиковым пакетом (я ведь шла в магазин затариваться), в котором лежала (затариваться оказалось нечем) одна пачка сливочного масла, и чувствовала себя жалкой и никчёмной. Дежурная по станции убежала на станцию. Мужчина в телогрейке причитал. И утки шли по железнодорожной насыпи. И больше никого не было вокруг. Все остальные люди стояли через три пути, на другой платформе, в ожидании поезда на Минск. А тепловоз приближался.
Настолько медленно, что я поняла – ничего страшного не случится. Тепловоз подъехал. Утка, а за ней и детки, потеснились к платформе, замерли, присели... Как будто они постоянно мимо движущихся тепловозов ходят. Тепловоз остановился рядом с нами. Из него вышел железнодорожник с гаечным ключом и посмотрел на птиц без малейших эмоций, как будто он постоянно ездит мимо передвигающихся по насыпи уток.
Утка тем временем дотопала до железнодорожного перехода (настланные на пути железобетонные плиты). Забралась на него, оттуда прыгнула на шпалы, потом на рельс, и с него – на широкую насыпь между первым и вторым путями. Утятам перепрыгивать было не по силам. Они пищали отчаянно и проворно пробирались в отверстия под рельсом.
Мама терпеливо ждала пока соберутся все дети.
– Господи! Аж сердце разрывается, – сказал у меня за спиной мужчина в телогрейке. – Палажыў бы пад душу, да баюся задушу!..
Стайка была в сборе и без промедлений целеустремлённо вновь направилась в сторону Минска.
Я ещё немного посмотрела им вслед и тоже пошла в сторону своего дома. Вспомнила, как минут пять назад шумели вокруг вьетнамцы, как я боялась и безудержно хотела, чтобы утка вернулась в болото.
Оно такое маленькое и неприметное, вокруг высокий старый камыш. Утка могла спокойно прожить там свою утиную жизнь. Она, возможно, там её и прожила. Но вот детей потянула из болота на новое место. С упорством, о котором я теперь буду помнить всю жизнь.
Видео, если кому интересно, вывесила сегодня в ленте на FB
Комментариев нет:
Отправить комментарий