В аэропорту «Берлин-Шёнефельд» объявления делают и на русском языке (и даже понятнее говорят). Слышу и удивляюсь. И тут же сотрудник аэропорта удивляется белорусскому паспорту моей дочки.
– Лэптоп, смартфон? – спрашивает, показывая рукой на лоток с её вещами.
– Найн, – это Олька машет отрицательно головой.
Как же найн?
– Тэблет, – говорю я, радуясь, что знаю слово (только на прошлом занятии в Институте Гёте выучила).
– Тэблет? – сотрудник тут же настораживается. Находит в лотке планшет, вытаскивает из чехла и кладёт поверх всего остального.
Лоток Лены едет через сканер сразу за Олькиным. Следом мой. Мы тоже идём следом, через металлоискатель или как там это называется? На выходе собираем свои лотки с движущейся ленты и тут служащий говорит, что, мол, ваш тэблет другой наш сотрудник всё-таки осмотрит повнимательнее.
Появляется другой сотрудник с небольшой, но высокой тележечкой. Кладёт на неё планшет, как тяжёлого больного, и так же осторожно везёт в комнатку сбоку. И мы туда идём. Не знаем, можно ли, но, вроде, не запрещают, поэтому идём.
Комнатка крошечная и вся в аппаратуре.
– Что-нибудь случилось? – спрашивает Олька у везущего тележечку по-немецки.
– Ничего не случилось, – отвечает тот охотно. – Это просто формальность.
И дальше:
– Планшеты часто используют в качестве взрывных устройств. Взрывчатку закладывают внутрь. Сейчас я сделаю вот что...
Берёт прямоугольный кусочек белого картона, проводит им по периметру планшета и затем вставляет кусочек, как карточку, в маленькое отверстие в огромной машине. А на машине, точно в кино про будущее, тут же загораются всякие лампочки и что-то, видимо, происходит ещё. Сотрудник тем временем рассказывает и рассказывает Ольке, и так, чувствую, подробно, что начинаю переживать, что её будут вынуждены убрать как свидетеля.
А суть выступления (это уже не Институт Гёте, а интуиция) сводится к тому, что, если даже очень старательно укомплектовывать планшет взрывчаткой, частички её всё-таки останутся на корпусе и попадут, как следствие, на аэропортовый картонный прямоугольник. Благодаря которому затем машина обнаружит взрывчаткины следы.
И вот мы все стоим ждём и машина так упорно ищет эти самые следы, что я уже начинаю верить потихоньку, что они, действительно, там есть. Но тут сотрудник говорит что-то похожее на «К сожалению, в вашем конкретном случае этого не произошло», выкидывает к чертям картонный прямоугольник и возвращает нам планшет.
– Лэптоп, смартфон? – спрашивает, показывая рукой на лоток с её вещами.
– Найн, – это Олька машет отрицательно головой.
Как же найн?
– Тэблет, – говорю я, радуясь, что знаю слово (только на прошлом занятии в Институте Гёте выучила).
– Тэблет? – сотрудник тут же настораживается. Находит в лотке планшет, вытаскивает из чехла и кладёт поверх всего остального.
Лоток Лены едет через сканер сразу за Олькиным. Следом мой. Мы тоже идём следом, через металлоискатель или как там это называется? На выходе собираем свои лотки с движущейся ленты и тут служащий говорит, что, мол, ваш тэблет другой наш сотрудник всё-таки осмотрит повнимательнее.
Появляется другой сотрудник с небольшой, но высокой тележечкой. Кладёт на неё планшет, как тяжёлого больного, и так же осторожно везёт в комнатку сбоку. И мы туда идём. Не знаем, можно ли, но, вроде, не запрещают, поэтому идём.
Комнатка крошечная и вся в аппаратуре.
– Что-нибудь случилось? – спрашивает Олька у везущего тележечку по-немецки.
– Ничего не случилось, – отвечает тот охотно. – Это просто формальность.
И дальше:
– Планшеты часто используют в качестве взрывных устройств. Взрывчатку закладывают внутрь. Сейчас я сделаю вот что...
Берёт прямоугольный кусочек белого картона, проводит им по периметру планшета и затем вставляет кусочек, как карточку, в маленькое отверстие в огромной машине. А на машине, точно в кино про будущее, тут же загораются всякие лампочки и что-то, видимо, происходит ещё. Сотрудник тем временем рассказывает и рассказывает Ольке, и так, чувствую, подробно, что начинаю переживать, что её будут вынуждены убрать как свидетеля.
А суть выступления (это уже не Институт Гёте, а интуиция) сводится к тому, что, если даже очень старательно укомплектовывать планшет взрывчаткой, частички её всё-таки останутся на корпусе и попадут, как следствие, на аэропортовый картонный прямоугольник. Благодаря которому затем машина обнаружит взрывчаткины следы.
И вот мы все стоим ждём и машина так упорно ищет эти самые следы, что я уже начинаю верить потихоньку, что они, действительно, там есть. Но тут сотрудник говорит что-то похожее на «К сожалению, в вашем конкретном случае этого не произошло», выкидывает к чертям картонный прямоугольник и возвращает нам планшет.
Комментариев нет:
Отправить комментарий