после снега, перед Новым годом

У меня большая чашка чаю, учебники и куча времени. Поэтому отвлекаюсь, смотрю в окно, на детей на куцых боровлянских горках со свежевылепленными снеговиками.

Чувствуется, именно такая погода должна быть под Новый год, чтобы днём накататься до заледеневших штанин и рукавов, бежать домой и забираться в ванну отогреваться. А потом – праздник. Ёлка, стол, игрушки, подарки.

Обязательно – пряники и виски.

И снег зимой быть обязан.

я ничего не теряю

Потеряла перчатки.

Вчера вечером пришлось сей факт признать. А до того я надеялась, что просто засунула их куда-нибудь за временной ненадобностью, ведь было тепло, нужды в перчатках не было, а тут похолодало, ищу, ищу везде, и дома, и на работе, а их нигде нет.

Всё-таки опять потеряла, которую уже пару. Расстроилась и разозлилась. Решила, что новые больше покупать не буду, по крайней мере, в этом сезоне.

Утром сегодня было у меня в запасе время, вытащила из дивана мешок с тёплыми вещами, а из мешка вытащила не знаю, как назвать этот предмет гардероба. Мама моя связала его для моей дочки. Длинный полосатый шарф пополам поперек сложен и зашит от линии сгиба (по принципу башлыка), а по концам шарфа – варежки, правая и левая. Удобная вещь, скажу вам, – тёпленький, лёгкий, растягивается. Можно просто как шарф на шею намотать (варежки в складках хорошо прячутся), а можно и как головной убор носить – «уши» вокруг шеи и вниз к рукам, а руки – в варежки.

Ленуся, конечно, такое не носит. Это по молодости она была большая модница, и всякий раз, возвращаясь откуда-нибудь не из Беларуси в Беларусь, мы везли несколько головных уборов. А теперь она носит только чёрную шапку. Шапка клёвая, высокая и с медными наклёпочками, но Ленуся её сворачивает до тех пор, пока не свернёт внутрь все наклёпочки. И получается самая обыкновенная шапка.

Остальные все Ленусины шапки по очереди ношу я. Сегодня пришла очередь шарфика-башлыка, потому что он с варежками.

И вот иду на работу и вижу: на асфальте прямо перед моими глазами под моими ногами аккуратненько лежат две чёрные перчатки. Сразу подумала (первая же мысль была) – для меня. Вокруг – вообще никого и рядом ничего вообще такого, на что можно было бы перчатки положить, дабы их увидел хватившийся хозяин, – ни урны, ни деревца, ни кустика, ни лавочки, а только тротуар, газон и проезжая часть. Точно, думаю, для меня. Подняла их – как новенькие и мой размер, и как я люблю – без вставок, нашивок и вышивок. Натуральная кожа, на тёплой подкладке. Ну точно для меня были перчатки. Надела их и дальше пошла. И немножко себя утешала, что мои утерянные тоже ведь кому-то достались.

Только вечером вспомнила, что друг сердечный, выслушивая мои злые обещания на перчатки больше не тратиться, обещал мне перчатки подарить. И осенило – это же он мне так подарок преподнёс! А то придумала, что это Мироздание, решившее, что шарфик-башлык – слишком уж сложно (или несерьёзно).

мужчина играет

В Минске в подземном переходе, который на проспекте Машерова (у казино «Белая Вежа»), мужчина играет на аккордеоне. Может, не на аккордеоне, а на гармони. Музыка такая естественная, что не важно, откуда, и я только теперь, когда начала писать, задумалась, потому что боюсь ошибиться.

Я так пишу, как будто он там постоянно играет. Но я не знаю. До сегодняшнего дня я его один только раз видела, нет, слышала, потому что на самого мужчину не посмотрела даже, очень торопилась и замёрзшая была, дождь был.

Поэтому и денег не положила, хотя я всегда даю денежку тем, кто нравится, как играет.

Мужчина играет хорошо – очень чисто и очень просто, и с душой. Подростки многие тоже с душой играют и поют, но всё-таки как бы самоутверждаются и ради денег, и ещё часто кажется, что они торопятся (а, может, постоянно на высоком старте из-за милиции). А мужчине как будто вообще ничего не надо и он никуда не торопился ни тогда, ни сегодня. И я сегодня не торопилась. И обрадовалась, когда опять его услышала, потому что в прошлый раз извелась, что не заплатила.

Очень-очень обрадовалась. Вытянула денежку из кармана. Он увидел меня, сделал паузу и вскинул приветственно правую руку:

– Дорогая! Солнышко! Спасибо!

И я сразу испугалась и заторопилась. А он, наверное, выпивший был.

Играет он, действительно, хорошо. Честно.

привозили в гости племянника

Когда увезли и когда разобрали мы дома завалы бумажечек разорванных, крошек, бусин, красок и карандашей, я сказала Ленусе:

– А представляешь, когда у Егора с Любой двое будет детей? Придётся нам точно эмигрировать.

Ленуся согласно кивнула и добавила серьёзно:

– В Мексику.

никаких заголовков

Сегодня была чёрная ночь. Неожиданное вино. Дождь, как капель. Транспорт уже не ходил, а таксист получил чаевые, которых не заработал.

Было то же пальто, та же куртка, но другая погода.

И прожитый год, вместивший целую жизнь.

Любовь она только тогда, когда не только благодаря чему-то, но и чему-то вопреки.

паровозик из Колодищей...

Сегодня опоздала на работу по уважительной причине.

Думала вечером про утро пост написать. Но нет, нет уже вечера. Скоро снова утро.

в Хельсинки, из Хельсинки

Если есть возможность съездить на пароме из Таллинна в Хельсинки, эту возможность обязательно надо использовать.

Расписание, цены, всё есть на сайте, в том числе и на русском языке. Я собиралась купить билеты онлайн, но не решилась. Тогда ещё представляла себе Хельсинки скромным серым заснеженным городом, вдруг, думаю, передумаем и не поедем. Но как только мы приехали в Таллинн, мы догуляли от автобусного вокзала до Вируских ворот старого города, а порт там сразу, близко, справа.

Не утерпели прогуляться и туда. Там уже перед покупкой билетов устоять было невозможно.

Каким-то загадочным образом билеты туда-обратно очень дешевы получаются. Как будто вообще билет туда-обратно стоит дешевле билета туда. Это я ещё на сайте заметила. А в кассе заплатила ровно столько же, сколько насчитывали на нас обеих на сайте.

Из порта отправились заселяться в Pirita spa hotell. На следующее утро вышли из него прямо на берег моря и шли по песку в сторону порта, а параллельно шёл по морю из Хельсинки тот самый паром, билеты на который лежали в моём кармане.

Когда мы до порта добрались, нам навстречу, активно общаясь, уже шли с парома финны. И почти все прямиком – в закусочную в торговом центре.

В порту, когда заходишь в здание терминала, на табличках указано, куда идти на посадку. Мы поднялись на эскалаторе до турникетов. Подставляли сканеру свой билет, он упорно не выключал красный крестик, а у других пассажиров загоралась зелёная стрелочка и створки открывались. Тогда мы пошли обратно в кассу и там, опять предъявив паспорта, получили вдобавок к своей распечатке четыре картонные карточки с штрих-кодами. Две плацкарты в Хельсинки, две из Хельсинки.

После турникетов – зал ожидания и магазин с бесполезными сувенирами и килограммовыми упаковками Toblerone. Мы не долго ждали: объявили посадку и все пошли по коридору типа аэропортовского. Идти долго, наверное, с целую автобусную остановку. И всё время немножко вверх, потому что паром девятиэтажный, а посадка осуществляется где-то этаже на четвёртом.

Паром, как отель. Много места, лестницы, ковровые дорожки, бутики, магазины, кафе и рестораны, игровые автоматы. Этажи с каютами, этажи с парковками. Лифты... Мы по лестнице поднялись на 8-й этаж и сели на диванчик у окна у киоска фрозен-йогурта. И периодически выбирались на воздух, на верхнюю палубу. Там лавочки, морозостойкие фотографы и можно вообще свободно перемещаться. Кто-то еще курил стоял у урны, какое удовольствие? Ветер жёсткий, слезит глаза.

А внутри – как в отеле. Тепло, светло, запахи, кофе, еда, развлечения...

На пароме работает wi-fi. Вводишь код с билета и 500 мегабайт трафика – пожалуйте вам. В бизнес-классе, наверное, без лимита.

Если речь не идёт о бизнес-классе, везде можно сидеть в кафешках просто так, ничего не заказывая. Не погонят. Мы же всё-таки не выдержали, купили йогурт, хотя долго держались. 100-граммовая порция с двумя топпингами стоила 3,50. В городе раза в два дешевле.

В стакане – йогурт, голубика и халва.
А на фотообоях почему-то Флоренция. Я узнала по Понте Веккьо и куполу Санта-Мария-дель-Фьоре

Рядом с нами была детская площадка (для детей от 0 до 6 лет), там гужевались дети разных возрастов и национальностей. А родители рядом за столиками ели жареную картошку. Был один немецкий негритёнок, годовалый, с очень красивой негритянкой сестрой лет шести и очень красивой бледнолицей мамой, про которую я решила, что она эстонка, вышедшая замуж за немца. Негритёнок играть ни с кем не хотел, в том числе и с сестрицей, и другим играть не давал. Капризничал. Признавал только маму. Но потом выбрал из пассажиров белого (седого) эстонца (наверное, чужого чьего-то папу, потому что мальчик какой-то мужчину этого звал периодически «Паппа! Паппа!») и приходил время от времени к нему посидеть на коленях. И улыбался тогда довольный, а мы все радовались ямочкам на его коричневых щеках и тому, что он вопить переставал.

Это уже Финляндия

В Хельсинки прибыли не в тот порт, который себе представляли, но вслед за всеми с парома вышли и сразу – карты города в свободном доступе и огромном количестве. И на указателях написано по-русски, что до центра можно доехать на трамвае, билеты в автомате.

Автомат в здании порта не ищите, он, как выйдете, сразу на улице. Нам об этом сообщили два полицейских, которые, по их же словам, по-русски не говорят, но чуть-чуть понимают.

В порту мы ещё на табло посмотрели, во сколько и откуда обратная посадка. Чтобы не терять зря время, в порт вернулись прямо перед посадкой.

Обратно шли, народу на пароме было очень много. Пришлось постараться, чтобы найти где присесть. А в каютных отсеках мужчины с ноутбуками лежали на ковровых полах, кто-то даже спал. Ехали в основном мужчины, заказывали в кафешках большие порции и пили крепкий алкоголь. Отчётливо чеканя глухие согласные, шумели за игрой в карты.

Заходило солнце, быстро становилось холодно. На открытой палубе опять курили, но уже не кто-то, а много парней. В черноте ещё горел хельсинкский маяк, а мы уже видели огни своего отеля.

письмо

Спали долго. Завтракали сырниками. Звонили маме. Рассказали, что были в Таллинне, жили у моря и у развалин. Мама сказала, мол, Пирита – с ударением на первое «и», спросила, помню ли я квартирку, в которой ночевали в старом городе, и ещё:

– Там всё так же пахнет кофе с коньяком?

Я не помнила. Там не пахло.

Потом я сделала одно упражнение по немецкому. Надели тёплые носки, резиновые сапоги и поехали в город. На новой швейцарской электричке.

Прошли вдоль Свислочи, через мост, свернули к «Пекину», прогулялись по Красноармейской.

Ленуся слушала музыку в наушниках, меня не слушала, спрашивала:

– Нууууу, доооолго нам ещё?

Пришли к бразильскому посольству. Там дом – босоногий брюнет, будто лохматенький. Сидит в клетчатых штанах, обняв коленки... Полюбовались.

Потом пошли в Национальный художественный на «третьяковку». Я увидела свой любимый «Московский дворик» Поленова. Поленов удивительно рисует свет и жару. И Шишкина «Берёзовый гай». Картина маленькая оказалась. Рассказала Ленусе, что в школе по ней сочинение писали.

Потом в ГУМ зашли. Купили Ленусе колкотки и чёрный маркер.

Потом пили кофе в Cinnabon. Кофе был очень вкусный, а булка мне не понравилась, именно потому что была слишком мягкая и тёплая. А Ленуся после шоколадного капкейка подобрела, стала разговорчивая.

Вышли и пошли опять. Зашли в Собор Девы Марии. Погрелись. Оттуда – в Собор Святого Духа, показала Ленусе свою любимую икону – почти чёрную, которая сразу справа. В церкви пел хор, от свечек было жарко.

Ещё на книжную выставку зашли, а потом – к Лёше, через Большой.

И всё время – пешком, под дождём, под зонтами. Дождь, знаешь, сильный, лужи огромные, огромные пузыри сразу взрываются брызгами. Но ветра обещанного не было. У меня даже руки не замёрзли без перчаток, только всё время из-за свитера чесалась спина.

Ленусю завела, по дороге к метро продавщицу встретила из овощного, сказала ей «Здрасьте!», она мне «Привет!». Успела ещё забежать к Комаришке за объективом и вспышкой. И даже в редакцию успела занести, чтобы не тянуть домой и завтра из дома.

Теперь дома...

платно

Сегодня в обеденный перерыв пошла наконец к врачу-физиотерапевту.

Месяца два назад врач-невропатолог определила у меня что-то (написано неразборчиво, а на слух я не запомнила) люмбальное. Назначила физиопроцедуры, что сидеть вообще не желательно, бассейн два раза в неделю, массаж... Бассейн – это, конечно, из области фантастики. Массаж – слишком дорого. Вот физкультура у меня теперь исключительно лечебная и утром и вечером. И при каждом удобном случае я стою или лежу, но на работе всё равно сидеть приходится. В общем, спина всё равно болит. Поэтому, повторяюсь, решилась наконец на платные физиопроцедуры в ближайшей к редакции поликлинике, потому что в Колодищах, хоть и бесплатно, неудобно по времени.

Месяца два назад я уже в эту поликлинику пошла, но через сто метров передумала. Подумала, чего опять деньги тратить и время, может, и без того пройдёт. Не прошло. Сегодня опять пошла и дошла.

Поликлиника старая, жесточайшая, аж жуть. Но, как часто у нас в таких случаях случается, люди в ней работают золотые (за исключением регистратуры).

В гардероб куртку сдала, номерок взяла, пошла искать кабинет. В первый же коридор – не там, оттуда – назад в вестибюль. Вижу – гардеробщица (худенькая пенсионерка, модница-премодница: причёска высоченная и из-под белого халатика – что-то чёрное ажурное) – с моей курткой в руках. Спрашивает какую-то женщину:

– Это вы сдавали?

– Нет, – встреваю, – это я.

– Ой, я вам не тот номерок дала... Идёмте!

Потом врач с идеально очерченными помадой губами и просто потрясающим серебряным кольцом вместо обручального уточняла мой диагноз и расспрашивала. Написала направление и отправила в кассу для начала. В кассе выяснилось, что платить надо наличными (а у меня их никогда почти нет) и прилично. А я как бы только из путешествия, до зарплаты на подсосе. Что делать? Соскакивать опять? Но тут вспомнила, что лежит в сумке ещё даже нераспечатанная золотая MasterCard БПС-Сбербанка, на которой овердрафт. Вот и славно! Прогулялась до ближайшего банкомата, денежку сняла, в поликлинику вернулась, расплатилась и пошла к кабинету. Там – очередь, естественно. Естественно, только старенькие сидят.

– Кто последний?

– А?

– Что?

– На какую процедуру? Здесь очереди разные.

– Я не знаю на какую. Невозможно прочитать.

– Дайте я посмотрю.

Даю.

– Нет. Зайдите в кабинет лучше спросите, что у вас там написано.

Захожу в кабинет. Три медсестры пожилые и одна моего возраста. Зачитали мне названия и вышла я снова крайним интересоваться. Заняла две очереди, потому что процедуры мне назначили две. Села ждать.

Смотрела на людей. Никто не торопился, не нервничал. Кто коленку потирал. Кто дремал. Про болезни не говорили. А начали потом обсуждать, что магнит бы надо домой купить.

– А сколько он стоит?

– А электричества он сколько вам накрутит?

– Да сколько там того электричества?

Тут освободилось место на одну из моих процедур и я пошла.

– Вы аж из Колодищей к нам?

– Мне так удобнее, я здесь работаю рядом.

Что-то обсуждали про мое назначение. Спрашивали:

– Где именно спинка болит?

Я вообще не люблю уменьшительно-ласкательное, только от любимых людей, но тут мне было приятно.

Водили по спине чем-то щёлкающим и я прямо ощущала, как спина успокаивается. А ещё слышала за занавеской:

– Девочки, сделайте мне поменьше, пожалуйста, а то чесаться хочется...

Четыре медсестры на несколько десятков пациентов суетились, но как-то без суеты, ни одной секунды не пропадало.

– А чего это вы меня в другой кабинет садите? Вчера я здесь сидела!

– Вот придирчивая бабулька, – говорила про пациентку бабулька-медсестра.

Когда щёлкать у меня закончило, на стул показали:

– Посидите здесь, мы вас сейчас на ультразвук посадим.

Я села.

Из кабинки вышла медленно бабушка и опять: «Девочки!»

– Девочки, что вы тут про платные услуги говорили? Я услышала. Какие-то дополнительные услуги?

– Те же, что и у всех. Женщина платно обслуживается, потому что не здесь живёт.

И бабушка на меня внимательно посмотрела.

– Но, если хотите, и вы можете платить, – девочки шутили.

– А нет, – бабушка развеселилась. – Я лучше домой магнит куплю.

И дальше опять про магнит...

Когда я в гардеробе куртку забирала, уже новая гардеробщица (в три у них смена, наверное) говорила новым стареньким пациентам:

– Мае вы харошие, абалдець!

По дороге домой я бежала мимо лотка с овощами и фруктами и услышала, как мальчик-покупатель говорил тёте-продавцу:

– Даже удивительно, что такие люди сохранились!

А она отвечала:

– Нет, у нас таких нет. У нас все гадкие.

Я у неё давно ничего не покупаю, потому что она всегда недовольная.