Сколько гибнет их – не счесть,
Видеть тяжело.
А ведь в нашем сердце есть
И для птиц тепло.
И для птиц тепло.
Александр Яшин
Позвонила Никадамычу. У него день рождения.
Я в Минске иду на работу, а он – с женой и собакой в деревне у Вилейского водохранилища в лесу гуляют перед ужином. У меня пустой город, у них – лес с черникой и лисичками. Это называется белорусский пенсионер.
Поговорили. Больше всего почему-то про пиво.
И когда я почти дошла до Андреевской, мимо меня пронесся певчий дрозд (мне кажется, это был он, но могу ошибаться), а следом за ним – ворона.
Она настигла его, приземлила на проезжую часть улицы и начала клевать. Летели перья.
Всё очень быстро произошло. Никадамыч что-то мне рассказывал или я что-то рассказывала ему. Но я, не успевая подумать, правильно ли делаю, уже бежала прогонять ворону.
Ворона отпрыгнула на противоположный тротуар, а потом и дальше куда-то за припаркованные машины; я присела около дрозда, он был потрёпанный, но живой, смотрел на меня, клюв его был открыт некрасиво и вообще птица была некрасивая, она напоминала человека, собиравшегося нахамить, но потерявшего вдруг на это силы и смелость.
Мы сидели с птицей на проезжей части Андреевской, Никадамыч что-то рассказывал, тут с Пулихова повернуло такси. Машина медленно ехала по нашей стороне улицы. Я решила взять дрозда в руки и отнести на газон, но он сам (сама, мне чувствуется, это всё-таки была дроздиха) вспорхнул и спрятался под ближайшей припаркованной машиной. Вороны нигде не было видно и я пошла на работу.
А на работе Маша сказала, что вороны чувствуют смерть и значит дрозд всё равно был не жилец. Но меня всё же греет мысль, что если и умер он, то не на моих глазах.
А ворону мысленно стыжу. В огромном городе, тем более в праздник, можно найти еды без того, чтобы есть тех, с кем ты делишь этот огромный город.
Я в Минске иду на работу, а он – с женой и собакой в деревне у Вилейского водохранилища в лесу гуляют перед ужином. У меня пустой город, у них – лес с черникой и лисичками. Это называется белорусский пенсионер.
Поговорили. Больше всего почему-то про пиво.
И когда я почти дошла до Андреевской, мимо меня пронесся певчий дрозд (мне кажется, это был он, но могу ошибаться), а следом за ним – ворона.
Она настигла его, приземлила на проезжую часть улицы и начала клевать. Летели перья.
Всё очень быстро произошло. Никадамыч что-то мне рассказывал или я что-то рассказывала ему. Но я, не успевая подумать, правильно ли делаю, уже бежала прогонять ворону.
Ворона отпрыгнула на противоположный тротуар, а потом и дальше куда-то за припаркованные машины; я присела около дрозда, он был потрёпанный, но живой, смотрел на меня, клюв его был открыт некрасиво и вообще птица была некрасивая, она напоминала человека, собиравшегося нахамить, но потерявшего вдруг на это силы и смелость.
Мы сидели с птицей на проезжей части Андреевской, Никадамыч что-то рассказывал, тут с Пулихова повернуло такси. Машина медленно ехала по нашей стороне улицы. Я решила взять дрозда в руки и отнести на газон, но он сам (сама, мне чувствуется, это всё-таки была дроздиха) вспорхнул и спрятался под ближайшей припаркованной машиной. Вороны нигде не было видно и я пошла на работу.
А на работе Маша сказала, что вороны чувствуют смерть и значит дрозд всё равно был не жилец. Но меня всё же греет мысль, что если и умер он, то не на моих глазах.
А ворону мысленно стыжу. В огромном городе, тем более в праздник, можно найти еды без того, чтобы есть тех, с кем ты делишь этот огромный город.
 |
| А на работу пришла – там столько работы! Мне стоило на час раньше приехать. А я всё равно всё успела, успела даже салют посмотреть. (Только потому, что Маша мне помогла немножко в начале.) Если бы я приехала на час раньше, мне не пришлось бы задерживать Машу, но тогда я бы не успела спасти дрозда _____________ Если вы хотите меня поддержать – слушайте мои книги. |
Комментариев нет:
Отправить комментарий