научилась

За один день кто-то с Сейшельских островов прочитал  больше сотни моих постов.

Поэтому утром я рассматривала фотографии Сейшел (тем более что сегодня – день Земли) и проникалась, представляя, как люди живут среди такой красоты.

Занималась йогой, когда мне пришла в голову одна мысль. И мне прямо безумно захотелось поделиться ею со светлым человеком, у которого собиралась поучиться и который в сомнениях. Захотелось этого человека поддержать, вот просто безумно. Еле дотерпела до конца практики. Потом написала. И занялась своими делами.

Поехала сдавать кровь на гормоны щитовидки. И когда ехала, мне пришёл ответ от светлого человека.

Суть моего сообщения: «А вот ещё такая история!»

Суть ответа: «Про эту историю вы у меня прочитали, а теперь мне пересказываете».

Мне было неприятно, я не люблю, когда мне сообщают, что я делаю что-то, чего я не делаю. 

Такое редко случается. Из таких вот прямо больших разов, наверное, всего второй раз. Я сразу вспомнила первый: как Александра Фёдоровна Манаенкова (наверное, самый страшный для студентов филфака БГУ преподаватель) во время экзамена, когда я привела пример неправильной постановки ударения, сказала мне: «Вы тоже так говорите».

Манаенкову боялись все, и я, естественно, тоже. Но в тот момент я просто разъярилась. За каждым незнакомым словом я лезу в словарь. А частенько и за знакомым (и делаю открытия, например, «шабаш» в зависимости от ударения имеет разные значения, я всего пару недель назад об этом узнала). А тут мне заявляют, мол, вы говорите неправильно. Вы тоже. То есть не только на меня наехала, но и на кого-то ещё заодно.

Но Манаенкову я боялась (на экзамене. А по жизни она была мне безразлична). А сегодня в том, чего я не делаю, меня упрекнул человек, к которому я относилась хорошо. Он был для меня авторитетом, хотя не буду скрывать, я всё время возвращалась к мысли, что это не мой уровень, я и сомневалась поэтому, стоит ли мне учиться. 

Я вышла из маршрутки, и пока шла к поликлинике, думала об этой истории. И после поликлиники пошла прогуляться по парку, не чтобы отвлечься, а чтобы подумать. Но всё-таки отвлеклась. В парке сыро, совсем ещё не заметно весны, но очень пахнет лесом, именно бором, хотя за деревьями близко проспект, даже видно, как летят легковушки. Видела белок. И маленьких, и больших. Очень смешные. Занятые. Носились задрав хвосты, грызли шишки.

А ещё я увидела червяка. Дождевого, совсем крошечного. Он извивался в ложбинке между двумя плитками (плиткой вымощена в парке главная широкая дорожка, а ответвления – грунтовые, по ним сейчас особо не нагуляешься, потому что у нас который день дождище). Я его осторожно подняла и отнесла на землю под сосну. И червяк вернул меня на землю. На ту, по которой я гуляла, на которой я живу.

Светлый человек живёт далеко. И если он решил, что я его же мысль ему пересказываю, значит, мы с ним пришли к одной и той же мысли. А человек всё-таки молод совсем, а мне сорок восемь. Значит, мне надо повзрослеть. А я всё боюсь. Не в том смысле повзрослеть, чтобы не отвлекаться на червяков. А в том, чтобы перестать наконец учиться у тех, кого ты сам можешь научить.

Как Шведы поставили памятник Петру Первому, так и я поставлю памятник этому человеку.