Что касается выполнения важных дел, после Брайана Трейси с его необходимостью съесть лягушку никто ничего лучше ещё не придумал.
Но иногда ну никак не получается есть её с утра (потому как подают только вечером), а иногда лягушка может быть очень приятной (потому как важные дела доставляют удовольствие). Но даже при таком раскладе я могу их не сделать.
А иногда случается и такое, что в планах много дел приятных. Вот у меня на сегодня были планы:
10:00 Съездить в «Дану», взять эспрессо в Paul'е, сесть на лавочку под ёлкой в центре сказочного города и выпить там этот кофе.
11:00 Съездить на «Усё сваё» и купить три стаканчика мороженого «Упрыгожана замарожана».
12:00 Сходить от рынка пешком на Площадь Свободы в «Шуфлядку» за колечками.
19:30 Сходить на «Анну Боллейн».
Остальные обязательные дела были не такие приятные, но я их в список не вносила, потому что в любом случае бы их сделала. А список из приятных составила специально для того, чтобы все их тоже сделать обязательно.
К десяти поехала в «Дану». Немножко, конечно, думала: «Ну, зачем я тянусь? Сегодня и так дел много. Ёлка месяц ещё будет стоять. Можно же съездить и в другой раз».
Оказалось, ехать надо было именно сегодня, потому что, когда я вышла из маршрутки в снежную стену, навстречу мне из подземного перехода мееедленно-мееедленно поднимался стаааренький-престаренький мужчина. Но высокий. В обеих руках – пакеты из Green'а. Он смотрел прямо мне в глаза так, как на меня всегда смотрели пожилые, если я на остановке курила. Вот всем можно, а если я закурю, на меня обязательно так будут смотреть. Дедуля был в маске, поэтому глаза ещё ворчливее. Я, обходя его, на всякий случай увеличила расстояние. А он вдруг отчётливо и громко заскрипел: «Пожаааалуйста! Наденьте мне капюшон!»
Оёй! Неожиданно. Подхожу. Поднимаю руки к его голове. На дедуле ещё шарф. Капюшон тесный. Аккуратно надеваю его на вязаную дедулину чёрную шапочку, шапочка съезжает ему на глаза, но дедуля прямо рвётся уже идти. Наверное, ему неловко. «Стойте же! – говорю. – Я вам шапку поправлю, вы же не видите ничего!»
И тут он начал хохотать. И я засмеялась. Потом он сказал не спасибо, а «Доброе утро!» Дооооброе. Всё. Тогда я поняла, что день уже удался.
И пошла в «Дану». Утро субботы, валит снежище, а там – море народу. Но я увидела, что на лавочку можно присесть, потому что все в основном ходили. Купила кофе, девочка мне ещё воды предложила. На лавочку села и сидела долго. Наблюдала за людьми.
Одна только тётенька кричала на детей. А все остальные радовались. Вот удивительно. Стоят декорации, да? Приходят взрослые люди, некоторые, я точно знаю, совсем-совсем скептики. И они там встают и замирают. От этих огней, шаров, от света за окошками. И не уходят. Может, чувствуют себя детьми? А дети, когда заходят (можно встать на входе и просто понаблюдать, особенно, если кажется, что всё зря, или просто плохое настроение), у них глаза раскрываются и начинают сиять. Они как будто в добрую сказку заходят, а не в торговый центр. Удивительно ещё осознавать, что весь этот сказочный город построен при самом непосредственном участии человека, с которым мы в отрочестве друг в друга табуретками швырялись.
***
На «Усё сваё» я купила три стаканчика мороженого, четвёртый при таком случае давали в подарок. Но я его не взяла, а сказала: «Подарите его кому-нибудь». Но парень всё равно четвёртый стаканчик мне в пакет поставил. Сказал: «Я вам дарю».
А я подарила его няне Эле, встретила её по дороге с автобуса.
Дома села работать, но мне так захотелось спать, что легла и заснула. Минут двадцать спала. А потом начала лениться ехать на оперу. За окном уже темно. Назад на такси придётся ехать, потому что транспорт не будет уже ходить. А, может, и билетов уже нет?
Нет, ещё были, хотя мест свободных почти не оставалось. Обычно не так. Может, это обстоятельство и сподвигло меня всё-таки поехать. И что, думаете я пожалела?
Восторг! Я и не думала, что можно настолько красиво показать эту трагичную историю.
Кажется, Анна Нетребко сможет петь даже с закрытым ртом. Я её видела в «Богеме», в финале, умирая, она поёт, лёжа ничком. Наши артисты обязательно останавливаются, упираются в пол ногами и только потом поют, а их артисты – в образах живут, двигаются, и сидят, и лежат, и качаются.
Волшебная опера. Музыка прекрасная. Нетребко под аплодисменты бегала по сцене простоволосая, босая, как ведьма.
.jpg)
.jpg)
.jpg)
