97, или Забулдыги вернулись

Между тем во всех домах и на улицах тишина, спокойствие; из пятидесяти тысяч живущих в городе ни одного, который бы вскрикнул, громко возмутился Мы видим тех, которые ходят на рынок за провизией, днем едят, ночью спят, которые говорят свою чепуху, женятся, старятся, благодушно тащат на кладбище своих покойников, но мы не видим и не слышим тех, которые страдают, и то, что страшно в жизни, происходит где-то за кулисами.

Антон Павлович Чехов

На первой электричке в город постоянно ездят двое товарищей, высокий и низкий, которых я не знаю каким словом назвать. Они, вроде как, бомжи. Одеты и выглядят так. Но каждое утро стоят на платформе. Куда они едут? Где ночуют? По утрам непьяные. Но накануне пьют однозначно. Видок, запашок...

Я когда в пекарню на первом поезде ездила, их не видела. Но ездила-то я в хвосте. А теперь езжу в голове. Так мне удобнее на вокзале пересаживаться. И они в голове. Может, они и зиму всю ездили, не знаю. Но весну ездили. И вот в конце мая пропали.

Как будто они в школу ездили и у них каникулы начались.

Но сегодня иду – стоят. На высоком – свитерок, пупок открытый. На низком свитер до колен. Высокий низкому говорит:

– И ещё осталось, хлеб, колбаса...

Умираю от любопытства.

Очень хорошо стали расти ногти. Как с ума сошли.

Выкладывали на дегустацию лимонное печенье. Обожаю печенье. Больше всего сабле кукирукишное, те особенно, на которых капелька джема клубничного

Смена была сегодня шестнадцатичасовая, вся с Никитосом. Я очень напрягалась заранее. А он пришёл почти вовремя. Уступил мне своё графинское место на зале. Сказал: «Будем и там и там столы оформлять». И это реально было очень удобно.

Я его хватила.

А он меня в конце смены раскритиковал. Мой кофе, кофе, который я ему сделала.

***

Настало лето беларусское. Пасмурноватое. С запахами сырости, дождя, травы... Теперь я такое лето очень люблю. Только плохо, что нельзя загорать.

____________

Если вы хотите меня поддержать – слушайте мои книги.