Навруз муборак!

На подъезде к Берлину нас остановили на паспортный контроль: перед нашим автобусом выехал полицейский микроавтобус, на заднем стекле которого красными лампочками горела надпись folgen. Возможно, что-то ещё после folgen было написано...

Водитель сразу сказал по-польски:

- Приготовьте паспорта для проверки.

И последовал за полицейской машиной до ближайшей стоянки, а там остановился.

Полицейских на стоянке было много. Здесь же стоял автобус Volvo с надписью Polizei.

На полицейских мужчин я любовалась. Все они были крепкие, чёткие и чистые, с художественно-беспорядочно уложенными аккуратными стрижками. А вот женщин было мало и все причёсаны абы как.

Форма чёрная. Заметно увеличивающая объем верха за счёт многих кармашков. На некоторых были ещё и бронежилеты, тоже, естественно, увеличивающие. А на некоторых - светоотражающие жёлтые жилеты, и на некоторых Polizei было написано на оранжевой полосе, на других - на синей, из-за чего казалось, что полицейские в разной форме, что они разные. Может, так оно и было.

Один производил впечатление старшего: тесным полукругом около него стояли другие. Кто-то выглядел стажёрами, в основном девушки, они стояли напротив "старшего" вторым полукругом.

Полицейские мужчины были беспредельно вежливы, но и непреклонно строги. Наши паспорта они собрали (сверив лица с фотографиями) и унесли.

Мы сидели, ждали и нервничали.

Были два полицейских в возрасте. Один седой и в чёрном, как все, второй - единственный - в серо-голубой рубашке с коротким рукавом.

Был смуглый полицейский. Он говорил, помимо немецкого, по-испански. Был очень симпатичный русоволосый, разговаривавший по-русски, без акцента, но с ошибками, выдающими, что всё же он язык знает плохо.

Только минут через сорок в автобус вошёл седой полицейский и строго по-английски вызвал Александра. Александр встал с места. Это был худенький парень, в обычных узких джинсах и мятой байке.

Полицейский тихо спрашивал у него, а потом велел собираться и выйти. Я поняла так, что виза у Александра ещё действительная, но он выбрал уже позволенное количество дней.

Александр взял сумку и вышел. Водитель открыл багажное отделение.

После этого я увидела Александра случайно, через несколько минут, он стоял, опершись руками на крышу полицейской машины и его очень-очень тщательно обыскивали.

Людей на площадке было очень много. Автобусы, кроме нашего, микроавтобусы, фуры. Водитель одной фуры, в спортивном костюме, с надписью вдоль рукава Motmy Hilfiger, и пластиковых сабо, в каких мы на работе ходим (вообще, очень многие дальнобойщики в таких сейчас рассекают) сидел себе на своём водительском кресле, именно не в, а на, как на троне, и с высока о чём-то с полицейскими разговаривал. Переводчиком был тот, что говорил по-русски...

До Александра никому не было дела. Он был высокий, на вид лет двадцать-двадцать пять. В кругленьких очках, с редкой бородой (может просто давно не брился). Он поворачивал голову слегла налево и вдыхал, открывая рот заметно, как рыба на воздухе; мне показалось - он старался дышать и не заплакать.

Наши паспорта отдали водителю. Полицейский сказал, чтобы водитель объявил в микрофон, что раздаст паспорта. Водитель сказал - мол, я скажу без микрофона. Но полицейский настоял. И дождался, чтобы водитель объявил. Затем полицейский сказал: когда вы всё раздадите, только тогда автобус поедет.

Водитель наш был молодой круглоглазый симпатичный поляк, этакий франт, в обтягивающих джинсиках и зачёсанных на бок коротеньких волосах. Он взял стопку паспортов в руки, начал открывать их и зачитывать. Читал плохо. Мою фамилию - Becker - прочитал Бецкер. А Ленусе сказал: нават не подобна. Потом, зачитывая ещё кого-то, сказал: "Ещё и язык сломаешь".

Опоздали на полтора часа.