жду дождя

Ну это ж надо, а?!

Хотела по дождю в магазин сходить, а дождь везде, кроме как у нас.

Yandex с этой картой своей, конечно, рулит. Сижу гляжу, как то тут то там молнии бабахают

в «Стихах...

В «Стихах. Кофе. Поцелуях» взяла сегодня Толстого читать, который Алексей, и как-то не очень для него удачно.

Но всё-таки нашла мысль, которая сейчас кажется мне интересной.

если я не хочу есть, я кормлю

Я, даже если очень голодная ложусь спать, ночью от голода не проснусь, и даже когда утром просыпаюсь, есть мне не хочется.

Но если перед работой не позавтракать, то уже часа через два на работе будешь валиться с ног, а перекусить может не быть никакой возможности, хотя это и кажется странным, мы ведь всё-таки в пекарне...

Почти на автомате я кормплю крыса. Начинаю на автомате. Сыплю в кормушку хорошего творога, потом (потихоньку раскачиваюсь и фантазия раскачивается) кладу парочку вяленых клюквин и орешек, или сухарик из нашего хлебушка, или несколько крупных крошек своего нового просто запредельно прекрасного печенья.

Несу кормушку Реми Чихунчику, он подпрыгивает на месте в клетке от нетерпения. Сразу начинает есть, и я прямо чувствую, как (нет, не так – каааааак) ему вкусно.

И тогда мне хочется, чтобы и мне было вкусно. Тогда я и себе завтрак придумаю. И на работе не будет хотется есть как минимум до девяти утра.

идеальное воскресенье

Ты желаешь сам себе счастья всякий раз, когда делаешь что-то хорошее.

Мишель Монтень (хоть и не люблю его,

хотя вот теперь задумалась, что стоит, наверное,

полюбить, потому что он достоин любви)

Когда мы с Верой неделю почти назад договаривались о сегодняшней встрече, в ответ на предложение зайти на маркет я написала ей – идеально!

Она сегодня до 22.00 работала на маркете в Корпусе. И я сегодня работала, а воскресенье в пекарне не очень загружено и в понедельник у меня выходной. И Корпус рядом. И погоду обещали хорошую. Я предположила: освобожусь часов в восемь, прогуляюсь, заберу свои кремики и, может быть, куплю мыла с розмарином – зелёного, сейчас любимого моего цвета.

Но договаривались мы неделю назад. А во вторник на этой неделе начался гастрофест «Крафт» и у нас началось столько булочек для гамбургера!.. В общем, цифры четырёхзначные.

Но это было во вторник, в среду, а к выходным эти цифры ещё выросли. И когда сегодня я пришла на работу и в дополненное поступившими ночью заказами сменное задание посмотрела, я поняла, что к Вере могу не успеть. То есть могу не закончить свою работу до 22.00, потому что булки мешают моей основной работе, потому что булки – работа общая.

Но могла и закончить. Если бы постаралась. Если бы мы все постарались. На всякий случай я пообещала себе – если успею к Вере, кроме кремов, куплю у неё зелёного мыла. Конечно, розмариновое мыло – то, без чего можно обойтись, и к тому же у меня в ванной лежит только-только начатый кусок другого мыла от Веры, но иметь ещё одно просто хочется. Потому что приятно. И в руках его держать приятно, и смотреть на него, и нюхать. Вся косметика у Веры пахнет травой и жизнью.

Ну, мы начали стараться...

А начал – надо закончить, хотя это как с мытьём полов в ашраме: тяжело, спина согнута, а в голову обязательно полезет мысль ну неужели я для этого заканчивала университет?! Но именно такая работа спасает, когда тяжело (и даже когда трагедия). Нужная и честная. Которую не бросишь, требующая физических сил, концентрации. Важно и то, насколько близок от начала работы её результат.

Результат нашей работы виден почти сразу – через несколько часов.

Не знаю, о чём думают девчонки – Сашка, Галюня, Поля... Я каждую булочку представляю каплей, падающей в то место, где должен получиться океан. 96, 100, 64, 115... В зависимости от веса в печку уходит разное количество булочек, в океан падает разное количество капель, но всякий раз их одинаково много.

И мы закатываем всю булку без десяти четыре. Я поднимаюсь на улицу, съедаю там огромный кусок золотого пшеничного хлеба (конечно, нашего) со свежими маленькими итальянскими помидорками и берусь за работу свою, ту, которую вместе мы не сделаем, которую должна  делать именно я. В полшестого мы переключаем расстойку на холод. В девять я выхожу из пекарни. В полдесятого я у Веры.

Отдаю денежку, дарю багет с клюквой, забираю коробочку со своими баночками и бутылочками. Беру розмариновое мыло, нюхаю его. В голову обязательно полезет мысль но можно же всё-таки без него обойтись!

Но я ведь обещала! Пусть не кому-то, а самой себе. И, может, наборот – то, что обещаешь себе, выполнять важнее?

Всё же я не купила это мыло. купила другое. Тоже зелёное. Со мхом. Пахнущее сырым, ночным, таинственным и добрым лесом.

И побежала встречаться с прогулявшей день в городе Ленусей. Звонила ей – она не снимала трубку. Я звонила раз пять и в голову уже полезли волнующие мысли. Но тут она перезвонила сама, и я, вместо того чтобы ругаться, вдруг сказала совершенно добрым голосом: «Котёнок, ты где? Я подбегаю уже к остановке». Она сказала: «И я подбегаю».

Подбегали мы с разных сторон.

Маршрутка наша пришла сразу.

А выходной в понедельник будет отсыпной. Потом я выхожу в ночь на хлеб.

Я вызвалась сама, потому что нет возможности мыть полы в ашраме.

а город пахнет

Вышла из электрички сегодня и сразу почувствовала.

И сразу подумала – ну не может же быть, чтобы цветами?

Пошла к остановке мимо кустов сирени, увидела обломанную ветку. Забрала. Да, это пахло цветами. Наконец потеплело и запахла сирень, которая уже почти отцвела. Пока на остановке ждала автобуса, с ветки перелезли на меня несколько жучков. И все ботинки были в росе и в парашутах одуванчика.

или хотя бы начну

Сейчас ехала с работы на предпоследнем автобусе. Народу на Уручье садится много (это потому, что автобусы ночью ходят редко), и на Военном Городке почти все и выходят (потому что там начинаются новостройки для минчан). Если поздно еду, на конечную я почти всегда приезжаю одна.

Но сегодня нас приехало трое. И все три – молодые женщины. И все в одну сторону пошли.

Я-то откуда и почему так поздно, понятно. А они откуда и почему?

И где их мужчины?

Задалась я этим вопросом и осознала вдруг какой-то гул, непривычный какой-то свет и движ. И вижу – на станции вовсю достраивают наш новенький подземный переход. Из земли торчат техника и море мужских голов. 31 мая – день завершения работ, вот и работают по ночам.

Хорошее дело.

А я попью чаю со смородиновым листом из-под дождя и буду спать.

Завтра выходной. Высплюсь, глядишь, тоже что-нибудь закончу до лета.

Кофе будет завтра на завтрак

а мне было приятно ещё больше

В прошлом году тортики на день рождения Лариски покупала я. Чтобы были хорошие.

В этом году день рождения у Лариски завтра, а завтра я работаю.

Поэтому я купила тортики сегодня и сегодня их Лариске подарила.

Ей было приятно, я знаю.

Потом я сходила в пекарню и купила хлеба для Ани. И пошла на бассейн.

Там не было почему-то горячей воды и поэтому не было посетителей. Час я плавала в бассейне одна (и через час никто не пришёл, просто я через час вышла).

Иногда во время монотонной физической занятости меня одолевают мысли. Разрозненные, путаются и раздражают. Сегодня мысли не мешали. Я очень устала. И от этого было мышечно радостно.

Есть (я всегда после бассейна голодная) я пошла в Sorso. У них в овощном кише овощи (морковь и баклажан) стоят на рёбрышках.

Как они это делают? Я не понимаю, и понимаю, что можно погуглить и наверняка найти, но мне не хочется. Хочется не понимать. Пусть моя голова отвлекается на ответ на этот вопрос и не ищет ответов на другие.

Потом я пошла в литературный музей на Богдановича на Анину лекцию про Павлюка Труса. Слушала с удовольствием, особенно потому, что не надо было ничего записывать (то есть ты не студент и не журналист, сиди себе просто и слушай для самого себя). И ни одной фотографии не сделала, несмотря ни на что.

После лекции мы с Аней пешком дотопали до Института Культуры, а потом доехали до Колодищей. И наболтались до мозолей на языках.

Прекрасный день. И я придумала сегодня, что мне делать дальше.

в автобусе-гармошке

Ехала от Егора, за плечами – рюкзак и везла ещё с собой переноску для торта (она лёгкая, но большая). Мест свободных было много, я устроилась у окна, сумки на колени поставила. Погрузилась в мысли.

И вот пристраивается рядом со мной женщина, я её не сразу заметила, но она так пристраивалась, что мне пришлось на неё отвлечься.

Она была очень красивая. Стройная, отлично одетая, с хорошей причёской. Но, как это часто случается, – лицо ёе было обезображено ненавистью ко всем, кто рядом. Наверное, её должны были везти на машине, но что-то не получилось. К тому же женщина была очень беременная и это, конечно, был козырь в её руках, но всё равно у кого-то не получилось везти её на машине.

Мне было ужасно находиться рядом с ней. Но я не пересаживалась, не шевелилась, боясь тревожить ос, надеясь, что она скоро выйдет. Но мне пришлось выходить раньше, хотя ехала я долго.

Я собрала свои сумки, прошла мимо неё, она подвинулась, давая мне дорогу, я не смотрела на неё, не сказала ей спасибо. Мне было невыносимо даже голову повернуть в её сторону, даже с закрытыми глазами.

***

Написала то, что свыше, после того как прочитала из Хемингуэя: «Всё, после чего хорошо, – морально; аморально всё, после чего плохо». (Смысл такой, но, может, не так дословно он говорил (или писал), потому что я перевожу с немецкого на русский, а кто-то переводил на немецкий с английского).

свой ответ на причину тяжести мы нашли

Домой я приехала вот только сейчас.

Решила погадать по сборнику «Под небом России», попросила Ленусю в посредники, и она назвала 82-ю страницу. А на этой странице – «Голубь». Зачем такое совпадение?

Я, конечно, села листать книжку и читать стихи, и заново проникаться, какими слабыми они могут быть, и задумываться, стоит ли изучать язык, читая плохие художественные произведения, даже если в них много хороших слов.

Спать легла в long arm T-shirt, а утром завтра проснусь и будет тепло-претепло, солнце будет бить через щели между шторками. И я подумаю – наконец-то весна! А окажется, что Ленуся просто не выключила обогреватель.

Вечерская взяла семью и укатили в Исландию, в ещё больший холод. Теперь им тепло возвращаться.

только фото про встречу однокурсников

с шоколадом и с шерстью

Ленуся режет шоколадку на печенье, периодически отвлекаясь на то, чтобы поносить на руках крыса.

далекий Лондон лежал близко

Вот сейчас вечером я подумала, что не выпила сегодня ни капли кофе. А потом вспомнила, что всё же выпила – в Шишки кофе в Dana Mall – ореховый латте.

Шишки огорожены невысокими полочками, на которых – книги. Я взяла сначала Булгакова, а потом во мне что-то стрельнуло и подумала – вот сейчас возьму и открою на любой странице Джека Лондона и сразу заскучаю от стиля, а потом возьму Алексея Толстого и будет взрыв от владения словом.

До Лондона даже тянуться не надо было. Взяла. И открыла – как может такое быть?! – на «Тысяче дюжин», ровно на той странице, где начало рассказа. Единственного рассказа, что я помню из Лондона. Даже не запомненного, а врезавшегося. Думаю, потому, что я очень люблю яйца,

А Толстого даже не открывала (для этого надо было встать и к нему идти), и так знаю – откроешь и будет взрыв.

Мне хотелось спокойствия. Я купила шорты из хлопка от Oodji и в NewYorker'e купила Ленусе тишотку, которую она уже примеряла как-то, а себе – свитерок из хлопка на скидке. Всё – и тишотка, и шорты, и свитер – было мужское, но наших размеров. Почему для мужчин шьют нормальную одежду, а для девочек портят принтами, полосочками и завязочками?

И ещё набрала любимого мороженого.

Даже в бане, которая всего два часа, можно взять и устроиться уютно, как будто на всю жизнь.
Это не я устроилась. Моя краска для волос – профессиональная, Cutrin (от другой выпадают волосы).
И литературу такую я не стану читать никогда и ни за что