перемены, папы и часы

Не бойтесь делать то, что не умеете. Помните, ковчег построил любитель, — профессионалы построили Титаник.

Дэйв Берри

Опять поехали на турецкий базар на Майбахуфер. Я уже там была, там ничего не изменилось. Вообще в Берлине как-то мало что меняется.

Хотя в этот раз были две очень заметные перемены. Очень много было пап с колясками и все часы показывали разное, неправильное время. До смешного. Даже на вокзалах.

Сейчас я думаю, что это символично. Я поехала в Берлин, чтобы именно там мне исполнилось пятьдесят. А Берлин мне на каждом почти шагу демонстрировал: смотри на свои часы, потому что все остальные врут. 

На базаре купили гёзлеме со шпинатом и сыром. И кусок вальнускухена, который назывался как-то иначе, не могу вспомнить. Бисквит такой толстенький, пропитанный, а сверху толстый слой из зажаренного грецкого ореха, возможно, в сиропе. Мы таких не видели нигде, вот и купили.

Сходили в Ikea на Темпельхофе, Лене надо было что-то по хозяйству. Впервые в жизни я ела котбуляры.

Не купила тёмно-розовую кружку.

На финише дня пришли в Dubonheur. Оля рекомендовала нам эту кондитерскую как лучшую французскую в Берлине. Их мильфей – мильфей мечты. Такой, о каком мечтаешь, каким только можно представить себе мильфей без единого недостатка.

А кунь-аман, бриошь, канеле – всё нет, всё хуже, чем мне доводилось пробовать и даже выпекать самой. Хуже и по вкусу, и по текстуре. Хотя и гораздо дороже.

Я съела этот кунь-аман и поняла, что тот кунь-аман, который мы так долго отрабатывали в пекарне, над которым бились долгими ночами, вбивали в масло пудру, соль и цедру, жгли листы и пальцы, пачкали печь, он лучше, вкуснее этого, дорогого, из лучшей французской кондитерской в Берлине. Но свой кунь-аман мы даже не запускали в производство. А их – продаётся, дорого, в центре огромного города.

Потому что мы не делаем. А они делают.

Размышляли, что делать дальше.

____________

Если вы хотите меня поддержать – слушайте мои книги.