2929 часов и три года

Wo ein Begeisterter steht, ist der Gipfel der Welt.

Freiherr Joseph von Eichendorff

Сегодня впервые в жизнях моей и Машиной и впервые в (с сегодняшнего дня трёхлетней) истории пекарни утреннее тесто самостоятельно разделывала Маша.

А должна была я, хотя обычно утренней разделкой занимаются «дети» (молодёжь, которая работает со сдобой и бездрожжевой слойкой, а к дрожжевой только подступается), но занимаются, когда заканчивают свою основную работу, а Маша – единственная из всех детей – ко времени разделки утренней слойки эту свою основную работу сделать не успевает (это и судьба какая-то: будет Машина смена – будет четыреста булочек, будет Галюнина – будет булочек сорок).

Учитывая, что никакого начальства на работе не было, я, поразмыслив совсем немного*, встала за Машин стол, а Машу отправила за свой. И я даже не оглядывалась на неё, только посоветовала, что клюкву лучше было бы отвесить заранее, а потом осеклась и сказала, что никого, кто мог бы сделать замечание, нет и не будет, можно работать спокойно, и от неё отстала. Вспомнила молодость, закатала булочек на семь листов (для трёх заказчиков), закрутила с Сашкиной помощью семьдесят хотдогов (ещё для двух заказчиков) и поделила тесто на 38 булочек (для шестого заказчика).

Делай я свою работу на слойке, я бы справилась, конечно, быстрее и раньше бы ушла домой, но я подумала, что задержаться и уступить место Маше – исторически важно. Это громко написано, и так оно и есть.
_____________
* В момент принятия решения вершина мира находилась на цокольном этаже одного из зданий на минской улице Марьевской.
_____________

спасла дерево

В сельпо сократили площади (спросила, но мне не ответили почему), грунт уже не продают. Переживала, что придётся в агрогородок землю тянуть из города. Но оказывается у нас за железкой есть цветочный магазинчик и грунта там горы.

Купила десять литров. Пересадила фикус наконец в огромный горшок и переселили фикус с подоконника на пол. Где ему и место.

Старый горшок от фикуса перешёл в наследство денежному дереву. Оно уже большое и ветвистое, а начиналось с росточка, подобранного на Козлова у бывшего овощного магазина (ныне – винно-водочный).

В старый горшок от денежного дерева, обклеенный советскими монетами, посадила росточек этого же денежного дерева.

Иногда я думаю про росток, который валялся на тротуаре, а потом около года, наверное, стоял в рюмочке на моём рабочем столе (и даже, кажется, росток вынимали, когда надо было выпить, а после ставили обратно – не беспокойтесь там, конечно, в воду), и после уже много лет ветвится на моих подоконниках, и чувствую себя Брюсом Уиллисом.

с карты – ничего

Храни себя от решений, над которыми ты не сможешь посмеяться.

Барон Генрих Фридрих Карл фом унд цум Штейн

(над фамилией нельзя не улыбнуться)

А Киплинг писал в знаменитой своей «Заповеди» умей поставить в радостной надежде на карту всё, что накопил с трудом (и далее и проиграть... ...и никогда не пожалеть о том).

Сегодня днём меня разводил телефонный мошенник.

Я спала после ночи. Но телефон не выключала (а всегда выключаю), потому что ждали курьера из «Пятого элемента»: купили Ленусе профессиональную машинку для стрижки волос. Вот я сквозь дрёму слышу звонок, вижу неопознанный номер, снимаю трубку, уверенная, что это курьер, и слышу: «Здравствуйте, МТБанк беспокоит...» Голос такой приятный. Спрашивает, довольна ли я картой, часто ли пользуюсь. Я отвечаю, просыпаясь. И дальше слышу, всё ещё не проснувшись, что-то про какие-то дополнительные кэшбэки, которые мне сейчас подключат, если я скажу вот-вот отправленный мне SMS-код.

Ясно. Кладу трубку и думаю, вот мы машинку покупали по «Халве», потому что машинка дорогущая, нужна срочно, а денег таких больших свободных нет, а этот вот парень молодой, улыбающийся на том конце провода, с явственно ощущаемой эмпатией в красивом голосе, вот чем он лучше фашиста? Сколько людей из его списка сегодня в радостной надежде на кэшбэк сказали ему код из сообщения, в котором написано «Никому не сообщайте код»? Понятно, что люди сами дураки, но пусть сегодня же парень-фашист подавится тем, что будет пить на наворованные деньги.

А я высплюсь и дальше буду работать.

Я очень часто смеюсь над своим решением уйти из редакции в пекарню. Смеюсь от счастья.

А по дороге на работу платья можно красивые разглядывать в Gala

3030 или Олег, потом я

В моём five-year diary про вчера прошлого года записано, что Олег потерял шапку. Теперь, спустя год, я вообще не могу вспомнить, что это за событие такое и кто такой этот Олег.

Олегов у меня знакомых два. И вот прямо сейчас, когда это пишу, вспоминаю, о ком запись, и да – он, действительно, терял шапку и я помогала её искать. Но я не очень старалась.

Я недавно тоже после тусы с коллегами потеряла шапку, оказалось – забыла в такси, и таксист звонил, но мне некогда было ему перезванивать 

работа – моя гуруджита

Ленуся спит, крыс спит блаженствуя, на улице омерзительный сильный дождь, я собираюсь на работу. Я собралась давно. Я вообще на работу собираюсь при первой же возможности, даже если три выходных впереди, в первый же выходной всё перестираю, переглажу и поскладываю. Вчера вечером сложила одёжки, утром – ссобойку и кофе... Теперь собираюсь душой. Мне ужасно не хочется туда идти. Просто ужасно. Это чувство я испытываю далеко не в первый раз. Я испытываю его почти перед каждой рабочей сменой и толком не знаю почему. И я точно знаю, что оно пропадёт, как только я начну работать. Даже раньше – как только переоденусь и надену фартук.

Работы всегда очень много. Большое, иногда огромное сменное задание состоит из множества дел, на каждое из которых требуются минуты. Закатать шесть пластов теста – десять минут. Поделить кренделя – тридцать пять минут. Перекатать пятнадцать пластов – десять минут. Порезать и сложить в пергамент коробку масла – тридцать минут, раскатать масло – ещё десять. Почистить листы – двадцать. Скрутить кренделя – от пятнадцати до сорока. Разделать один пласт – три-четыре минуты.

Сейчас, когда работаю в ночь, я могу приехать заранее и позволить себе раскачиваться. Я делаю кофе с молоком, под него изучаю заказы, кому чего и к скольки надо в отгрузку, и продумываю, как буду работать. И вот только потом работаю. И уже через несколько минут, как только что-сделано, мысленно ставлю пунктики: сделано, сделано, сделано, сделано. Каждые три, десять, двадцать минут новый пункт.

Я не ставлю себе никаких будильников, таймеров и напоминаний, я всё помню без них. На заре карьеры пекаря бывало, что я забывала, теперь я не забываю никогда и ни о чём, как-то так мозг натренировался.

В потоке работы мне не хочется ни есть ни спать. Время летит – смена кажется в два-три раза короче, чем на самом деле. Каждая смена. Ни секунды скуки, никакой тоски. Если всё получается и вовремя – только воодушевление и радость, если не получается – злость. Если не успевается (иногда не успевается и кому-то приходится ждать) – я придумываю, как сделать в следующий раз, чтобы успеть.

***

С бассейном такое всегда, что иду и думаю – зачееем. Представляю, как ныряю в холодную воду и ужасаюсь (я и ныряю поэтому, потому что спускаться по лестнице постепенно ещё ужаснее). Но опять же знаю – нырну и дальше одно удовольствие. Знаю точно, так всегда, без исключений, и всё равно иду на бассейн и каждый раз ужасаюсь в мыслях холодной воде.

***

А в редакции когда работала, было не так. Я на работу почти всегда летела под песни души. 

А на работе мне вообще ничего не хотелось.