пиво от бога

В раю нет пива, поэтому мы пьём его на этой грешной земле.
Лемми Килмистер

Пишу повесть (точнее – рассказ размером с повесть) и полезла в дебри информации про пиво, потому что в финале там очень важно написать про пиво, и именно про немецкое, и именно про майзельс вайсе.

И вот утром, когда ехала с работы, случайно прочитала в чужом посте о райнхайтсгеботе. Это совпадение. Но у меня такие совпадения в жизни каждый день, в который я на жизни сосредоточена, потому что иногда я просто живу на автомате и тогда ничего не совпадает.

Так вот про райнхайтсгебот (дословно – закон о чистоте) – немецкий закон о чистоте пива – я впервые услышала года три назад от одного из своих директоров, мы тогда пили пиво в «Друзьях». Я была очень удивлена, во-первых, что никогда про этот закон не слышала, во-вторых, что моё самое любимое немецкое пиво (когда в Берлине, обязательно выпиваю бутылку в день) требованиям этого закона не соответствует.

Я удивилась, но ничего не выясняла, может, потому, что была не очень трезва. История забылась, но не закончилась, а продолжилась сегодня утром, когда я ехала с работы.

Закон был принят в 1516 году и действует до сих пор. Пиво по нему можно варить только из воды, солода, хмеля и дрожжей. Изначально дрожжей в законе не было, а солод был исключительно ячменный (потому что пшеница шла на хлеб). Дрожжи через несколько веков в закон добавили, и всё на этом. А в составе моего любимого пива – незаконный инвертный сироп.

Пивоварня, где его варят, находится в Нойцелле – коммуна в земле Бранденбург почти на границе с Польшей, несколько тысяч жителей. Только сегодня обращаю внимание, что пивоварня эта –  монастырская. И тогда понимаю, что да, всё сошлось, потому что секрет пива монахам однозначно открыл сам Бог. А само пиво я до сих пор не назвала? Schwarzer Abt. Чёрный монах. Оно густое, чёрное и сбалансированное настолько, что если вы его попробуете, поймёте, что про Бога это я не образно. В Берлине пиво продаётся во всех больших «Кауфландах».

Райнхайтсгебот со своим инвертным сиропом всё-таки монахи не соблюли. Но жили, служили и работали они в ГДР, а основные принципы райнхайтсгебота были внесены в законодательство ФРГ (в 1952 году). И вот в 1990 году Германия объединяется, а в 1993-м Schwarzer Abt официально признаётся не пивом. И начинается Бранденбургская пивная война, которая заканчивается только в 2005 году. Победой справедливости и монахов. А в 2006-м в Берлин впервые в жизни приезжаю я, и в Кауфланде на Шёневайде вижу эти бутылки, и почему-то одну из них покупаю, а на следующий день ещё одну, и дальше вы знаете...

А это – чешское пиво, тоже чёрное и с сиропом, отличное, но и близко не такое, как у монахов

_____________

Если вы хотите меня поддержать – слушайте мои книги.

в день родных языков

Выходной в выходной – день, как правило, пропащий. Вроде, и воскресенье, но все уже мысленно в понедельнике. В общем, никаких надежд на этот день. И планов. Просто живём.

С утра разучивала и распевала детские песни на немецком. Такие классные они, что я именно распеваю, а не пою. А распевать – это петь, раскачиваясь.

Заказали домой пиццу. Глядзелi на voka «Пяты элемент» на беларускай мове.

Fuck and shit па-беларуску гучаць аднолькава – трасца.

А шостай пiсала пад дыктоўку ўрывак з Караткевiча, которого я считаю лучшим белорусским писателем.

Села проверять – уже в трёх строчках три ошибки. И такие... Взяла и целое слово почему-то не написала. Или поставила тире, а у Короткевича тире нет, хотя по правилам нужно. Бросила проверять.

Директор салона приезжал к нашему дому на машине, привёз Ленусе документы, теперь она официально оформлена в этот салон на практику.

Перед сном прочитала Алексина «А тем временем где-то...»

только фото про рассвет

 

фото @annaartphoto

отец и сын, отец и сын?

Ленуся защищала сегодня курсовую по специальности.

Забыла дома миллион всего.

Всё утро звонила, а я всё утро ходила и собирала забытое. И когда уже ехала в Минск по делам и заодно это забытое ей передать, она позвонила и сказала, что и курсовую она забыла тоже.

Защитилась на «восемь».

Приехала с тяжеленной сумкой и сейчас спит.

И как раз прямо сейчас небо розово-голубое.

А я сегодня, пока была в городе, наблюдала двоих отцов и двоих детей.

Стояла в «Евроопте» (который «Столичный»), почти на выходе, у них там кофейный автомат и напротив барная стоечка буквой «П» и барные табуреты. Я на один такой оперлась и ждала администратора. Разглядывала очередь, когда пришли два хлопца с молоком в бутылке и булками, а потом очень старый мужчина привёл за руку своего отца. Невозможно было не догадаться – тот был совсем древний, они были очень похожи и одинаково одеты. Хорошо одеты. На головах – шапки из дублёной кожи с длинными широкими ушами (как ушанки, но уши – вниз). Сын поставил на П-стойку два пакета и сказал очень-очень старым голосом: «Я схожу в цум, а ты здесь меня подождёшь».

И ушёл. А отец не оглядываясь нащупал руками за своей спиной табурет, медленно-медленно втянул себя на него и так сидел, опершись локтем на стойку.

И я ушла, потому что уже пришла администратор, ответила на мой вопрос и больше мне там ничего было не надо.

Потом я ждала маршрутку напротив филармонии, остановился тёмный «Фольксваген», из правой двери вышел очень озабоченный мужчина в ушанке, из левой – парень. Они сошлись у багажника, молодой вытащил зрелому какой-то пакет, а затем чехол, из которого торчал крюк вешалки. Потом они поцеловались в губы (или почти). Так могут целоваться на прощание мамы с дочками, а чтобы отцы со взрослыми сыновьями так целовались, я никогда не видела.

Может, они любовники были? Но на зрелом было обручальное...

лучший в мире не торт

– Вы мне этот пирог зачем испекли? Чтобы я мучалась?

– Да. От удовольствия.

Когда читаешь «Мастера и Маргариту», забываешь, что ты филолог. Когда ешь этот пирог, забываешь, что пекарь. Обычно сразу автоматически классифицируешь тесто, представляешь, что именно в составе и технологию приготовления. Обязательно ищешь недостатки. Потому что всегда надо совершенствоваться.

Но в случае с этим пирогом (Который раз я уже его ем? Третий?) недостатков нет, даже если в серёдке вмятина или пережарен миндаль. Если честно, я даже не чувствую в нём миндаль, я воспринимаю этот пирог исключительно целиком, без деления на составляющие. И он некрасивый (хотя красота пирогов для меня почти не важна), я вряд ли потратилась бы на такой где-нибудь в кофейне. Но я часто прельщаюсь красивыми десертами, а потом жалею.

У меня даже мысли не возникало просить рецепт.

– Но когда мы с вами навсегда будем расставаться, рецепт вы мне обязательно дадите.

заметила замечательное

Наш календарь осуществляет стикеры.

Стикеров – целая страница. Отковыриваешь и клеишь в квадратик даты.

Например, 9 января я хотела печь торт, наклеила на 9-е стикер-тортик. И вот 9-го и проспала, и куча дел, и лень, а торт всё равно испекла.

Или вот 5 февраля, мне на работу, работаю в ночь на субботу на печке. Значит стою в горячем цеху, где в ночь на эту субботу, помимо других пекарей, работает Толя. А работать на пятницу или на субботу на печке, когда рядом стоит Толя, это просто жэсть, потому что из-за Толи всегда очень тесно и он очень замедленный.

Я заранее напрягаюсь.

И когда заранее просматриваю февраль и стикеры клею, беру и клею на пятницу стикер, призывающий не паниковать. Что вы думаете? Отработали без сучка. Толя всего два раза задел меня ящиком для теста.

Больше до переезда, который у нас на носу, мы с Толей в ночи на пятницу или субботу не пересечёмся, даже если работаем вместе, я буду в холодном цеху – крошечном, но одна.

Дату начала переезда я пометила в календаре коником-качелькой.

чёрный

Вчера утром необъяснимый страх усилился до предела. Ночью я плохо спала (потому что соседи шумели, разбудили) и не выспалась (я не выспалась бы, даже если бы никто не шумел и не будил). Не завтракала. Как обычно, вышла из дому. В подъезде, как обычно, спал человек. Он спит уже которую ночь. Я не знаю, кто он. Вряд ли бомж, но спит почему-то именно у нас.

Он одет в чёрное. От него плохо пахнет. Во сколько он приходит, я не знаю. Ковёр, метр на полтора, который лежит у нас до ступенек, он сдвигает в угол под лестницу, ложится на него, ничем не укрывается. А когда встаёт, сдвигает ковёр на место.

В подъезде у нас темно. И раньше лампочка всегда перегорала. Мы с соседями её меняли по очереди. Потом протянули провода в пластиковых белых кожухах, поставили лампы, реагирующие на шум включением. На нашей площадке такую лампу через месяц выдрали. Но две ещё остались: на входе в подъезд и на втором этаже. Поэтому если входишь в подъезд с улицы, лампа, загорающаяся на входе, посветит тебе, пока дойдёшь до двери и откроешь её ключом. А вот выходить из квартиры – темно.

Я включаю фонарик на телефоне. Свет от него острый, тени – чёткие. Тени от перчаток на каменном полу подъезда вырастают в изображения огромных чёрных лап, которые шевелятся, потому что я двигаюсь. Из-под лестницы видны чёрные ноги в чёрных ботинках. Мужчина подгибает ноги, как это часто делают люди во сне.

А, может быть, он не спит. А лежит и боится. Что выгонят на мороз.

Я не выгоняю, не знаю почему. Не звоню в милицию, в жэс, не рассказываю соседям. Я боюсь, конечно, что он может нам навредить. Но я боюсь этого поздним вечером, ночью или ранним утром, когда темно. Когда светло, я уже не боюсь.

Сегодня вечером я подумала, что именно поэтому я так хорошо сплю по ночам. Потому что бодрствовать ночью мне страшно.

_____________

Если вы хотите меня поддержать – слушайте мои книги.