хлебный вечер

Вчера после бани и бассейна (Представьте: выходите утром на улицу, пахнет черёмухой, немного сиренью и хлебом. В здании рядом с «Лазней» – пекарня Прохорова. Двери у них сейчас нараспашку. И оттуда – свежий хлебный дух.) я пошла в brøbakery за багетом. Багетов не было, я ушла с похожим на багет пшеничным хлебом и с паном о шоколя – круассаном, внутри которого был тёмный шоколад (информация от Ленуси, пана полностью съела она, мне не досталось ни крошечки).

Ещё я хотела купить бриошь. Никогда её не пробовала. Прохоров сказал, что бриошь пекут пока только под заказы ресторанов и купить можно, только если останется случайно лишняя. Заходить справляться лучше вечером. Может, повезёт.

– Юля, ну ты ж везучая, – говорит.

Сегодня я на всякий случай зашла после работы. Смотрю – есть фокачча по-генуэзски, я её купила на ужин. И спрашиваю про бриошь.

– Нет. Возможно, завтра сможете купить, – что-то там проверили по какой-то таблице. –  Хотя нет, завтра нет. Подождите! Сегодня есть одна лишняя.

Ура! Я, выходит, действительно, везучая.

Дома Ленусе говорю:

– Купила фокаччу.

– Что это?

– Пицца, но без ничего, – ну, так проще всего объяснить.

Она заинтриговалась, вытащила фокаччу из пакета и говорит:

– Мама, это просто хлеб с солью!

И ушла.

Потом пришла, попробовала и съела всю свою половину.

Говорит:

– Блин, реально вкусно! Хотя это просто хлеб с солью.

Там не только соль (а соль – морская), ещё розмарин. Запечённые листочки хрустят во рту, как сухарики.

всем спасибо за завтрак

С тех пор как на Марьевской, 5а начали продавать свежий хлеб с восьми утра, я могу дома не завтракать.

А варенье – из крыжовника. Его варила красивая женщина, зовут которую Елена Скапцова. Это варенье на моём столе – случайно. Счастливая случайность.

А кофе – из Германии. Я не знаю, кто его растил, перевозил, жарил, ссыпал в упаковку, я только видела однажды завод издалека, когда ехала на велосипеде из Нойкёльна в Кёпеник (завод возвышается над Берлином в виде огромной пачки Krönung'а; мне повезло с направлением ветра и с моим собственным направлением: я поднималась в гору, поэтому густым кофейным ароматом дышала глубоко и часто). Я и того таможенника не знаю, который этот кофе конфисковал на границе. Я знаю продавца в нашем сельпо, которая этот кофе мне продала.

тюльпаны

Вчера шла с работы, на клумбе у исполкома высажено что-то на тую похожее, но низко растёт, как мох (только размеры соотносите, если будете представлять). Высажено большим таким пятном. И в этой туе вырос тюльпан. Высокий, стройный, красный. Ну, просто красота. Я хотела его сфотографировать, но для этого надо было пройти к нему по газону, а конец рабочего дня, люди идут и идут из исполкома. Я побоялась. Решила – завтра утром рано буду идти на работу и сфотографирую.

А сегодня утром иду, а тюльпана нет.

Всё, как вечером вчера, только без тюльпана.

Очень жалко, я расстроилась.

Иду дальше, через пару шагов на исполкомовской парковке вижу – стоит мотороллер. На нём женщина в исполком приехала, лет пятидесяти пяти или больше, ну такая, какую просто ни в жизни не представишь на мотороллере.

Стоит, в сумке что-то ищет, шлем на сиденье. Я иду пялюсь на неё, она на меня посмотрела и улыбается. Да, мол, это я, я такая.

Круто. Ну и я перестала расстраиваться.

А сейчас пришла домой – перед домом уже траву скосили (а неделю назад шёл снег).

Сиренька моя – вся-вся в листиках, аж кучерявится. Она очень вытянулась за весну, сантиметров на двадцать. И тюльпан. Белый, единственный. Он тут вырос каким-то образом. И человек, который косил, его оставил.

люблю, не люблю, устроила тут ромашку

Я, например, подумала, чего уже, и решила есть всё, что захочется.

Сегодня, например, мне хотелось только печенья. Я купила утром в буфете oreo (это лучшее печенье, которое есть в буфете, во-вторых, мне именно его хотелось). Большую упаковку, но незапретный плод несладок (хотя oreo, на мой вкус, ну очень сладкое): через два печенья я расхотела печенья, не захотев ничего другого. К концу рабочего дня опять захотелось печенья, я ещё три штуки съела. К вечеру меня уже слегка покачивало от этой диеты, но я не хотела есть, ни печенья, ни ничего другого.

На станцию пришла, до электрички было полчаса. Зашла в «Корону», набрала молока, творога (вдруг захочется)… Взяла печенья овсяного. Хорошего. Взяла укроп, кабачок какой-то, огурцы. В общем всякого всего (16 наименований).

На кассе продавец вдруг выбивает мне яблоко, которого у меня не было. Но сразу ойкнула и яблоко отменила.

Я рассчиталась, у шкафчика проверяю чек и вижу леща вяленого за 2 рубля 36 копеек. Я такого не люблю и не покупаю никогда. Пакет проверять не стала. Время до поезда ещё было, и я пошла обратно на кассу.

Вот спрашивается, зачем? Два рубля мне было жалко? Нет. Так зачем пошла? Просто потому, что время было? Наверное, да. Нет, хотелось чувствовать себя взрослой. Внимательной, контролирующей ситуацию.

На кассе, конечно, вся очередь выражает недовольство моим поведением. Но не прямо, а косвенно – цокают громко и возводят к потолку глаза. Продавец зовёт охранника и просит его проверить мой пакет. Проверяем внимательно вместе, сверяемся по чеку, наконец (естественно, самым последним с самого дна пакета) выуживаем «леща». Это не лещ никакой – продавец при взвешивании перепутала. Охранник бежит перевешивать, я стою и пока не понимаю, что я должна делать. Охранник возвращается: «лещ» стоит дороже леща, и ситуация сложилась такая, что я должна магазину рубль с копейками. Это ж надо, не пошла бы разбираться, рубль бы выгадала. Охранник уже начал поиск старшего кассира, а я – беспокоиться, что опаздываю. «Давайте, я доплачу!» – «Нет. Сначала надо оформить возврат. Давайте чек! Давайте карту!» – «Ладно, забирайте «леща» и с бог с ними с рублями. У меня поезд!» – «Нет, я уже начала оформлять возврат и не могу отдать вам карту, пока процедура не завершится», – это мне. И покупателям: «Не стойте в эту кассу».

Что-то там не получалось. Старшая кассир звонила по мобильному кому-то. Она была раздражена и при всех отчётливо отчитала кассира, перепутавшего леща с «лещом».

Я нервничала, подпрыгивала на высоком старте. Наконец возврат оформился. Хватаю карту и понеслась. И всё равно не успела. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Да ещё и на улице – холодина!

Вернулась в магазин. «Леща» ещё не вернули в холодильник, лежал у кассового аппарата невнимательного кассира.

– Не уносите, я куплю его, – говорю и пошла в конец очереди.

– Так не стойте уже! – кричит мне старшая кассир.

– Так уж постою. Времени вагон, – я очень недовольно это сказала, полагая, что имею право на это недовольство.

Я выстояла в очереди. Заплатила за «леща» 3 рубля 39 копеек. Карточку и чек кассир мне кинула.

И что вы думаете? Первая цитата в сегодняшней почтовой рассылке от zitate.eu: «Не стоит сильно жаловаться на маленькую боль. А то судьба возьмёт да и вылечит её более сильной болью» (Иоганн Петер Хебель, немецкий писатель, конец XVIII – начало XIX).

А меня сегодня от вселенской боли вылечило расстройство, что дома была на час позже.

Конечно, меня это характеризует отрицательно, как человека мелочного, мещанку. И все мои вселенские страдания, возможно, ненастоящие.

Вторая цитата была из первого послания к Коринфянам.

Die Liebe hat Zeit. Sie liebt mit langem Atem. Sie ist freundlich. Sie erzwingt nichts und nimmt den Geliebten, wie er ist. Sie fällt nicht auf und stellt sich nicht zur Schau. Sie verletzt nicht. Sie greift nicht an. Sie sucht keinen Gewinn. Neues Testament: 1. Brief an die Korinther.

«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит».

По-немецки она очень просто написана (проще даже, чем по-русски), тем языком, который мне понятен (в отличие, например, от языка Гофмана).

Это не про мою любовь.

нарцисс стоит 50 копеек

В переходе под площадью Якуба Коласа купила сегодня у бабушки пять нарциссов. Cамых обычных, с бледно-жёлтыми лепестками. Когда в маршрутке ехали, увидела на одном лепестке мусор, хотела убрать, оказалось – жучок. Сидел, пошевеливался. Дома нарциссы в стакан поставила, стакан – на стол. Теперь смотрю – жучок спит.

Выходит, мы жука завели.

Как говорил Джо в «Друзьях», «Взгляни страху в глаза! Боишься жуков – заведи жука!»

Состояние такое, очень хочу, но не смогу описать.

Как-то мы с Олькой Деми сидели на лавочке возле моей редакции, я ещё курила тогда, так я и курила. А Олька тоже курила, вроде бы. И она только-только рассталась тогда со своим каким-то ненастоящим возлюбленным. И спрашивает: а будет когда-нибудь так, что я буду расставаться, но не будет так паршиво? Ну, я ей честно сказала, что так никогда не будет.

Чувство, главное из тех, которые ты не любишь, которого боишься, из-за которого всё важное в твоей жизни и рушится, и происходит, это чувство будет с тобой всегда, и больно от него будет всегда, даже когда ты разберёшься (если разберёшься), откуда оно вообще, по какому поводу изначально.

Всю жизнь ты будешь испытывать это чувство, а оно – тебя.

Его бы не было, возможно, без твоих родителей, но без них и тебя бы не было.

третье мая, семь часов утра

На платформе железнодорожной станции «Минск-Восточный» стоят две старенькие-старенькие бабуси. Согбенные. Толстенькие. В длинных пуховиках. В крупной вязки огромных мохеровых беретах. Рядом с каждой – хозяйственная сумка на колёсиках. Им не спится. И они не торопятся. Медленно-медленно одна бабуся даёт второй большой апельсин.