меньше стала его бояться

Как-то легко в этот раз испекла лебкуханы, между делом, делая всякие дела и уборку.

Муку взяла динкелевую – динкель (она же спельта).

Тесто раскатала в круглые пряники всё без остатка, без обрезочка. Орехов хватило один в один без двух, а на два последних лебкухана я положила разрезанный пополам бразильский.

Сколько бы ни учился на чужих ошибках, а научишься только на своих. Ещё один урок: всё-таки, если аниса нет, за дело лучше не браться. И мука всё-таки нужна – привычная наша пшеничная.

Год назад в это время деваться было некуда от знания, что ничего не будет, а если будет, то ничего хорошего. В пять вечера я радовалась, что темнеет, что скоро спать. Спустя год, сегодня, в пять вечера, переделав кучу дел (и за сегодня, и за год), я собираюсь в город: на почту за подарком, на бассейн, потом гулять. И это ещё даже не начало.

Всё это – после чая с пряниками, конечно, из которых, конечно, в последнюю очередь съедаем орех

прихожу домой и вижу открытую бутылку со спиртом

Ленуся красила волосы, выпачкала воротник байковой светло-зелёной рубашки от Eddie Bauer, которую при цене в сорок евро я купила за четыре в аркадах на Потсдамере, когда там ликвидировали магазин. Рубашке уже девять лет, но она до сих пор идеальная (хоть и носим мы её уже обе и чаще дома), все пуговички и шовчики на месте. И вот Ленуся в этой рубашке красила волосы, хотя для «краситься» у нас предусмотрены старенькие футбики. Выпачкала синей краской (смесью красной и голубой) воротник. Я посоветовала застирать хозяйственным мылом. Но она сказала, что краску хорошо оттирает спирт (она вот с ушей оттирала), намочила ватную палочку и, действительно, краску с рубашки отчистила, пока я варила суп.

Суп был из тыквы и петрушки. Петрушки было много, и суп вышел цвета не жёлтого, а горчичного. Я добавила в него молочного цвета адыгейский сыр. Ещё перцы: чёрный, белый, розовый и зелёный. И тыква, и петрушка, и фокачча из Brø Bakery, которая к этому супу подошла идеально, достались мне в подарок.

победили патисьер

Эта маленькая победа – огромная. Можно было бы смело за неё выпить. У меня, например, есть гайст. Малиновый. Как настоящий немецкий, но сделанный в Беларуси, в Бресте. Новый продукт Брестского ликёро-водочного. Продукт натуральный.

Ещё есть бальзам, в котором я замачивала фрукты на рождественский кекс. Я щедро замачиваю: складываю в банку полстакана клюквы и стакан сушёного винограда и бальзамом заливаю сверху – выливаю все пол-литра. И настаиваю долго, несколько дней, неделю. Потом фрукты в кекс, а бальзам – в бутылку, он становится ещё вкуснее и густой.

Ещё у меня есть спирт. Подаренный. Произведённый на маленьком заводике где-то у границы. Чистейший. Пахнет зерном. Можно открыть бутылку и нюхать, нюхать.

Но завтра на бассейн. В бассейне всегда пробуждается жажда раззудить плечи и размахнуть руками. Никакого алкоголя короче заранее. Да-да.

а кто-то ждет

Все ждут Нового года. А ещё настроение хорошее из-за снега и из-за мороза, из-за которого снег остаётся. Из-за снега светло. Хорошо видно снежинки из бумаги на окнах детского сада. И маленькую бабушку, которая ведёт на поводке маленькую толстую чёрную собачку до почтового ящика. Идут обе медленно, переваливаясь. Доходят, и бабушка бросает письмо. Кто-то пишет ещё бумажные письма.

на целых семь минут

Утром повернула только к станции, а электричка уже подъезжает к платформе. Нелепость какая-то. Я подумала, что поезд встанет и будет ждать под обгоном. Но двери открылись, закрылись, и ту-ту.

Прихожу на станцию. Там другие недоумевающие люди. Оказывается, с сегодняшнего дня поменяли расписание. Электричка на семь минут раньше.

Я позвонила, предупредила, что так и так, и пошла на маршрутку, которая должна была приехать только через двадцать минут. Она так и приехала. В общем, я не сильно опоздала. А вообще сегодня не только я опоздала, потому что снег. Автобус пришёл через две минутки от вовремя, и всё – ты уже не успеваешь на первый поезд в метро и на работу приезжаешь на десять минут позже.

К счастью, воскресенье, и моё опоздание не имело больших последствий. Наоборот – порадовались (и я), что буду приезжать раньше.

Ну, и как всегда. Хотела написать не об этом и не так, но написалось так и об этом. Завтра, может, подкорректирую, а теперь спать.

Снег у нас не чистят. У нас тут васнецовские сказочные фоны

без ветра

По дороге домой видела миллион гуляющих людей: с детьми, колясками, собаками.

Однажды я спросила у Юстаса, сколько учеников покинули Черепаший остров из-за ссоры или обиды. Он не колеблясь ответил: «Восемьдесят пять процентов. Хотя мой руководитель проектов сказал бы, что девяносто пять».

Ладно. Давайте округлим до девяноста. При такой цифре трудно не поставить под сомнение лидерские качества Юстаса. Ведь, как-никак, Черепаший остров – это его мир, и он отвечает за то, что происходит в этом мире. И если люди его покидают, значит, где-то в плане допущена ошибка. Будь я держателем акций компании, откуда ежегодно 90 процентов сотрудников увольняются сами или их увольняют, у меня возникло бы желание задать директору пару вопросиков по поводу его стратегий руководства.

С другой стороны, вполне может быть, что это совершенно нормальная цифра. Может, и не должно быть легко оставаться на Черепашьем острове. И это по силам лишь десяти процентам людей. Возьмем для сравнения «морских львов». Как много новобранцев способны ими быть? Самые сильные, так?

Elizabeth Gilbert, The Last American Man

не горечь

Сегодня пришла – кофе мой в баночке – забытый – стоит на полочке в шкафчике. Тютя – тоже забытая – лежит аккуратно на микроволновке. Так мне стало хорошо!

После работы свернула всё-таки в «Лазню». Там ёлку нарядили, гирлянды светятся, бабушки, прям курорт, пьют минералку на диванчиках, из кафе пахнет вкусно.

Я думала долго не задерживаться, но разбередила очередную какую-то силу и плавала, плавала. Потом в русской грелась, народу было тесно-тесно, одна женщина других успокаивала: «Девочки, ничего-ничего, мы все поместимся». Ровно таким тоном, будто мы усаживались в карету, чтобы ехать на бал.

Потом все ушли, остались две девочки и одна хотела вторую попарить, но та сказала: «Не надо, мне горачя». «Горачя» – с ударением на «о», с твёрдым «р» и фрикативным «г», и с совершенно русским «чя». Мне это слово понравилось безумно, они ушли, а я осталась в парилке, сидела, потела и повторяла про себя горачя, горачя.

Из бани вышла, включила музыку на телефоне. Там у меня вперемешку музыка и диалоги на немецком. Я подумала – настроение такое хорошее, что должна быть хорошая песня. И включилась хорошая – именно та, которая рингтоном на Ленусином звонке.

По пути к проспекту видела – пара гуляла: девушка в инвалидной коляске и мужчина рядом с ней шёл. А потом видела глухую пару, так отчаянно жестикулировали, но не спорили, горячо обсуждали что-то.

На остановку пришла и сразу маршрутка моя приехала. Через полчаса после бани была дома.

великий день

После летучки (начало в два, конец – часа через два) задержалась у главреды, говорим, говорим, слышу и слышу – вибрирует лежащий в углу на стуле мой телефон. Ну кто уже там? Подошла, гляжу – 8 непринятых вызовов от ребёнка. Что уже случилось? Перезваниваю сразу и сразу мысли – здесь лучше не приводить. А Ленуся снимает трубку и говорит:

– Мам, привет, как приготовить тесто?

Потом, когда я вышла от главреды, мне захотелось сладкого, но из сладкого был только у Алёнки белый сахар. Я пришла к Алёнке, мы поговорили и я ушла не солодко хлебавши. Всё-таки работать.

Я великая.

А вечером шла на станцию под сырым снегом, уже совсем голодная, остро чувствуя запах мокрого асфальта и сигарет всех вокруг курящих. И думала, думала, думала.

А дома с порога:

– Ленуся, ты не поверишь, я говорила с Таней...

Рассказывая в подробностях, разулась, повесила куртку, поставила рюкзак, пакет с продуктами занесла на кухню, зашла в зал.

Ленуся, слушая, подошла, обняла меня за шею обеими руками, посмотрела мне в глаза, и я заметила в её глазах немножко трагедии.

– Что?

Я испугалась, вдруг она поменяла мнение, а она говорит:

– Так хочу перекраситься в блондинку!

хочу, хотела

Хочу...

1. ...полностью прекратить общение с Серёжей.

2. ...заниматься только любимой работой.

3. ...ходить на массаж.

4. ...свободно читать на немецком.

5. ...часто путешествовать.

6. ...ходить в сауну.

7. ...посмотреть выставку фотографий на парке Челюскинцев.

8. ...увидеть костёл в Солах.

9. ...съездить в Мозырь.

10. ...съездить в Бобруйск.

11. ...работать с адекватными текстами.

12. ...тёплое пальто.

13. ...новый телефон.

14. ...комод в детскую.

Правило простое. Список составляется из десяти пунктов: просто записывается, чего хочется, без всяких яких про трудо- и временные затраты и про реальность и несбыточность.

Этот список – мой. Составляла 26 ноября прошлого года.

Нашла в телефоне несколько дней назад, в тот единственный и неповторимый из дней моей жизни, в который комод в детскую уже был куплен и привезён, но ещё не собран.

Сегодня я его собрала. Дособрала.

А первым из списка был выполнен пункт 7, потому что это было проще простого: просто приехать на парк Челюскинцев, куда миллион автобусов ходит и где рядом метро.

Это тоже правило. Из составленного списка желаний следует начинать исполнять с того, исполнить которое всего легче. Потом уже не так трудно исполнять остальные.

Мне было легче всего после немецкого выйти на Челюстях и там прогуляться. Хотя было поздно и, кажется, шёл снег.

Сейчас мне кажется, что тогда у меня была куча свободного времени, а сейчас времени нет вообще. Но это, наверное, тоже кажется, потому что находится время ходить в сауну.

Из четырнадцати пунктов выполнены девять, из которых один – с оговоркой: массажист сам ко мне приходит.

здесь даже растут белые черешни

Можно только подтвердить, что если ты абсолютно точно знаешь, что тебе нужно, обстоятельства начинают складываться так, как тебе нужно. Вплоть до того, что учебное заведение, где ты учишься, переезжает на улицу, соседнюю с той, на которой ты работаешь, и больше не надо тратить на дорогу час с пересадками, а достаточно просто перейти дорогу.

Учиться на пекаря я начинала на Юго-Западе, а теперь моё учебное заведение переехало и находится в двухстах метрах от редакции, где я пока ещё работаю, и от пекарни, где я пока ещё практикуюсь и где буду работать. Потому что я уволюсь из редакции. Да.

Очень давно когда-то уже ушедший от нас папа прислал мне в подарок по почте шариковую ручку, из дерева, на котором была выжжена стела с Площади Победы. И с тех пор, как я живу в Минске, вся моя сосредоточена именно около этого места. Здесь мои работы, здесь мои кофейни, мой бассейн.

_____________

Если вы хотите меня поддержать – слушайте мои книги.

шаг, шаг, шаг

На железнодорожной станции люди ждали электричку. Было уже темно. Все были взрослые. Одна только – девочка, ученица, наверное, второго класса. Наверное, ехала с танцевального кружка, потому что ходила по платформе приставным шагом. Вспоминала шаг, повторяла, сосредоточившись, и одновременно головой вертела по сторонам и слушала, о чём говорят взрослые. Потом ещё одновременно маме звонила.

отъедной, или Аз ем

Антон наклонился ко мне и сказал:

– После того как вы сказали про жареную картошку, я ни о чём другом думать не могу.

Это было вчера днём. А вечером вчера, уже когда он уходил (а я ещё оставалась), он опять напомнил:

– Сейчас приеду домой, нажжжарю себе картошечки...

А я сказала, что тоже буду готовить то, что давно хотела.

Надо было только купить черри. Я не знала наверняка, где их купить, но не строила планов и никуда не торопилась, потому что знала, что на следующий день мне не надо рано вставать. Я уже давно, за месяц, может, за полтора, запланировала себе на этот вечер этот ужин.

Черри не нашла, но купила два розовых помидора, сгодилось и так.

Я приехала домой, помыла один помидор, порезала его и сложила шкуркой вниз в смазанную оливковым маслом керамическую форму для выпечки. Я сложила туда же вперемежку помытые и порезанные пополам дольки чеснока (срезанной стороной вниз, шкурку не чистила). И потом ещё вперемежку – нарезанный кусочками адыгейский сыр от «Калинки».

Поставила всё это в духовку на 20 минут. Потом вытащила и всё съела. Но не наелась, поэтому съела ещё запечённого в фольге карпа и четыре куска пшеничного хлеба из Brø bakery. И выпила полбутылки красного сухого вина. И съела ещё 200 граммов рахат-лукума «Ароматная крымская роза». И сразу упала спать, а утром проснулась со стойким чувством голода и мне хотелось именно и исключительно хлеба с варёной сгущёнкой. Поэтому я оделась и пошла за ней в магазин (а хлеб у меня всегда есть).

Вот что Юстас написал об этом обеде:

«Я купил самую спелую, большую и прекрасную дыню, которую только можно представить. Картонку яиц: две с половиной дюжины. И эти яйца были не маленькие. И не средние. И даже не большие. Это были гигантские яйца. Еще я купил половину самой огромной буханки белого хлеба, которую смог найти. Пакет молока и пачку йогурта. Кругляшку маргарина, кусок сыра и одну большую луковицу. После чего пошел на кухню в гостинице, обжарил на маргарине лук и сделал гигантский омлет из всех яиц, добавив в него натертый кусок сыра. Всё это я съел. Потом поджарил весь хлеб и посыпал его оставшимся сыром. Выпил целый пакет молока. Съел йогурт. А потом – спелую, восхитительную дыню. Когда я закончил обед, не осталось ни крошки, но я по-прежнему не мог сказать, что наелся досыта. Зато впервые за много месяцев почувствовал себя сытым. «Да, наконец-то я поел хорошо», – подумал я тогда».

Из одной из моих самых любимых книг – «Последний романтик» Элизабет Гилберт

(в оригинале – «Последний американец»).

решила освоить катламу

Я – взрослая, и всё рано взяла для приготовления теста один килограмм муки. Должна же понимать, догадаться, уразуметь, что из одного килограмма не получится два аккуратных кусочка теста размером с кулак, как у женщины на обучающем видео.

У женщины вышло четыре катламы. Я тоже пожарила четыре: две с сахаром, две с сыром.

Из остатков теста вчера утром (опоздала на электричку, а следующая – через час) нажарила три тарелки хвороста (две отвезла на работу), а вечером мы лепили пельмени. Теста хватило бы на больше, но нас хватило на пятьдесять штук.

Сегодня вечером накрутили чеченских галушек (ужинали и заморозили в пакете как минимум ещё на раз). На сим остатков не осталось.

спасаюсь от ноября

Хорошо помогает горячее и вкуснопахнущее.



Купила сегодня кофе с собой, американо. Крышечкой накрыла, вышла на улицу и стала пить, и кофе вылился на меня: на шарф шерстяной, на куртку и даже на джинсы.

Я порадовалась, что было уже темно. А потом всё стало вкусно пахнуть кофе, особенно шарф.

И всю дорогу до дома я как будто не в электричке ехала, а по каким-нибудь аркадам в центре Берлина гуляла.

все уходят раньше, я – позже всех

У меня очень тяжёлый рюкзак, в нём свиной жир для лебкуханов, свежая форель и полотенце, мокрое после бассейна.

Я иду на проспект по Чырвоназоркавай. Слева – кладбище, справа – балкончики в плющах, во дворе мокнет белый пододеяльник, дальше – посольство горячей Кубы.

Тепло, пахнет листьями и темнеет. Из окон кирпичного дома через плотные шторы – свет цвета некрепкого чая. Чужой эрдельтерьер на длинном поводке бежит рядом, как будто он мой.

Тонкие берёзовые веточки перед забором. К забору приклеена плитка, кусок отбит. Часть этого куска, только часть, левая, вложена в забор, как журнал на полку. Я вытащила, посмотрела, положила обратно.

Потом я пришла в собор Святого Роха.

Вітай, Марыя, поўная ласкі, Пан з Табою, благаслаўлёная Ты між жанчынамі і благаслаўлёны плод улоння Твайго, Езус. Святая Марыя, Маці Божая, маліся за нас, грэшных, цяпер і ў хвіліну смерці нашай. Амэн.

наша маленькая история

Нашла сейчас историческое фото.

Окно на первом этаже «четвёрки» – общежития №4 БГУ на проспекте тогда ещё Машерова. Под окном мелом на кирпичах написано «Сергей, подойди к вахтёрше!» (у вахтёрши был оставлен – потому что мы торопились на гули – какой-то очень нужный Серёже конспект). Надпись замазана (не исключаю, что вахтёршей, которой надоели всё подходившие и подходившие Сергеи), но всё равно видна. Сделана она была мной поздней весной 1997 года. А фото было сделано тоже мной, через 14 с лишним лет – 12 сентября 2011 года (с Ленусей гуляли тогда и я ей хвасталась – типо, вот, Ося и Киса были здесь) . Уже через сетку, общага уже была огорожена. Сейчас на её месте – торгово-развлекательный центр Galleria Minsk, в котором Ленуся частенько тусуется и покупает косметику. В отражении видно строящийся дом Чижа.

день, в который можно было выпить с утра

И так ещё всё совпало, что можно было встать попозже, и не сдавали газету, а на вторую половину дня пришлась традиционная ежегодная пресс-конференция «Шмитцов».

А ещё, ещё – последний мой рабочий день перед отпуском главного редактора. И всего одно совещание было сегодня, очень коротенькое. В 15:09 я с работы ушла. Пешком через парк Горького по богатой листве прогулялась до Дворца Республики. Поснимала там полуприцепы, посидела на пресс-конференции, пошла на фуршет. У  «Шмитцов» обычно всё на высоком уровне. Но тут было шампанское полусладкое, бутерброды с колбасой и рыба в промышленных тарталетках из маргарина. Я ни кусочка не съела, шаманского выпила, конечно (потому что бокал взяла, думая, что это сухое белое, и куда его было девать, назад что ли ставить?), поулыбалась для общего фото на память и пошла через Интернациональную в Paul, давно хотела попробовать их круассан. Купила круассан и Ленусе тарталетку с шоколадом (в полной уверенности, что осчастливлю ребёнка, как следствие, делиться ему со мной не захочется, поэтому купила ещё тарталетку для себя). Круассан был невкусный. Но я его съела сразу (голодная была, я же не ела ничего перед «Шмитцами»), по дороге мимо отеля «Европа» к гуму, я  решила там посмотреть рамку под фотографию формата А3.

В гуме, естественно, была скидка – я всегда прихожу в день скидок в государственные магазины (или там всегда скидки). На 20 процентов дешевле купила глиняную кружку, о какой давно мечтала – точно, как в Central Perk, высокую и пузатенькую, но только в «Друзьях» они были разного цвета, а в гуме исключительно оранжевые (Радошковичские, кстати). Накупила колготок и носков, и рамку, и за всем в очередях стояла. А потом пошла пешком в «Карандаш» – печатать фотографию в эту самую рамку. Пока дошла, пока ждала. Короче, домой приехала, как обычно – поздно.

Но завтра у меня выходной.

Первый с первого сентября.

Буду спать без будильника. Потом сырники печь. Завтракать. Потом в город гулять, потом в гости. И снова наемся.

А в субботу начнётся всё заново. С подъёма в три тридцать.

Ленуся тарталетку попробовала и есть отказалась – шоколад горький, а тесто – невкусное. Это глупости на самом деле. Тарталетка божественная.
А круассаны я буду покупать в BroBakery. Лучше их круассанов я пока не встретила.

прилетела мама

Началось «Ты где?» и «Почему так поздно с работы?»

А мы этой осенью в Берлин не поедем (планы поменялись, ведь поменялась жизнь). И я уже очень по нему скучаю, и сегодня весь вечер вспоминаю неспокойную Зонненаллее.

Огромный Берлин я знаю лучше, чем крошечные Колодищи. Но живу я здесь, и я не ищу другую Родину, я стараюсь сама быть Родиной. И именно там, где я есть.

И мне кажется, у меня получается.

не по-детски

Оборудовали на свежесозданном газоне детскую площадку. Красивенькую, яркую; качели, горка с лесенками. Вот именно сейчас.

И из десяти фонарей на Геофизике работают три. Утром в начале шестого шла из дома – башенка на детской площадке торчала в темноте, как ведьминский замок. Вечером в начале девятого возвращалась домой – на площадке дети. В полной черноте раскачивались на качелях.

придумала себе спа

С утра в «Лазне» не бывает людей, я поплаваю сорок минут, потом медленно-медленно (минут за пять получается, иногда даже за десять) бассейн проплываю на спине, вытягивая позвоночник. Мышцы расслабляются, мыслей – никаких. Только холодно становится, холодная же вода.

Сегодня очень замёрзла. Зашла в brøbakery и купила хлеба. Свой любимый северный и ребёнкин любимый – греческий. Шла, обнимала его и грелась.

никто никому ничего не должен, но каждый должен себе

Нужно каждый день как минимум послушать одну маленькую песню, прочитать одно хорошее стихотворение, увидеть одну прекрасную картину и, если это возможно, сказать несколько разумных слов. Из Гёте.

Через грязное окно электрички

У меня сегодня с такой картины световой день начинался.

плюс тринадцать

В 20.03 телефонный Google написал: Bate – Arsenal 0 - 0 Spiel läuft.

А я уже почти была дома. Ещё на тринадцать часов ближе к счастью.

по утрам небо очень красивое

Каждое утро – розовое.

выучила слово пять лет назад

Вчера ходила на факультет международных отношений Белорусского государственного университета. В рамках недель Германии в Беларуси проходил показ короткометражных фильмов на немецком языке. Я, возможно, невнимательно афишу читала, думала, что фильмы художественные, оказались – документальные. И без субтитров. И аудитория была – сплошь студенты. И был ещё немецкоязычный какой-то дяденька, который вопросы задавал.

Первым посмотрели фильм про Иоганна Гутенберга. Работу типографии авторы показали с такой дотошностью, что если судить по увиденному, если так оно всё и было пятьсот с лишним лет назад (так тяжело и громоздко), то удивительно, как человечество вообще повелось на книгопечатание. Ближе к финалу голос за кадром сказал, что не все были рады изобретению Гутенберга, и когда фильм закончился, немецкоязычный дяденька поинтересовался, кто же именно был недоволен. Студентка назвала папство. Я тоже хотела ответить, но, пока проговаривала про себя «Те, кто переписывал книги», услышала от немецкоязычного дяденьки: «Klöstern». Я не знаю этого слова, никогда не сталкивалась с ним ни в учебниках, ни в книгах, ни в беседах, ни в путешествиях. Но откуда-то знала, что означает оно – монастыри. Испугалась, потому что всегда пугаюсь, когда понимаю слово и не понимаю, почему я его понимаю.

И только вечером дома успокоилась, вспомнила, откуда понимаю. Вспомнила монастырь картезианцев в Берёзе, он же кляштор. Мы были там в 2012 году. Он уже в девятнадцатом веке был упразднён, но до сих пор остался. И души картезианцев до сих пор молятся о том, чтобы кляштор не начали восстанавливать.

зато живу начисто

Обо всём, что сейчас происходит, я пишу в черновики. Потому что в чистовик написала, что просыпаюсь в три, и мама уже прочитала и переживает, что я много работаю.

На самом деле переживать нет причин. Радоваться надо. Я поняла, чего хочу. И всё в моей жизни складывается сейчас, как в сказке про Золушку, только без принца и бала, а вместо феи – один застарелый товарищ, который сегодня в ответ на моё предложение купить нам шампанского сказал: «Говнянского» (и кстати я вчера теряла тапочку с правой ноги).

Я на самом деле не работаю много. Я только учусь много работать.

Я смотрю в лица людей.

Я справлюсь сначала. А потом напишу чистовик.

На Захарова на заборе написано. Я прочитала «Глух»

рано-рано утром и рано вечером

Видела сегодня солдата с большим букетом маленьких белых цветов.

Когда, мечтая поступать на режиссёра драмы, я училась на подготовительных курсах, у нас было такое задание: видишь человека – придумай быстро его жизнь. Сколько ему? Кем работает? Откуда и куда идёт? Думает о чём?

Молодой солдат. Где он взял эти цветы в такую рань?

А после работы я ходила в latuk за колбасой и тыквой и видела на Осмоловке маленькие белые печные трубы 

пять лет спустя

Пришла домой. Привезла шикарную розу, коробку конфет, пакет фруктов, пакет хлеба, три пакета еды (вот что значит уходить последней с юбилея начальства). Падаю с ног... Холодный душ (блин, пока не включат отопление отключают на ночь горячую воду). Крем с коллагеном на лицо и на грудь. Будильник на шесть двадцать. Тяжелый день закончился. Завтра все заново. Блин, уже сегодня. Спать!

Написала на facebook пять лет назад в 00.31 13 сентября.

Сейчас я встаю в три. Проснуться в шесть двадцать невозможно даже в выходные, потому что выходных у меня нет.

Но будут. Всё будет. 

кукуруза до понедельника

– Почём кукуруза?

Мне нужно было две.

– Три за рубль.

– Мне нужно две!

Женщина задумывается. Стоящий рядом с ней мужчина греет руки в карманах, подбородок прячет в шарфик, который куцый, потому не греет, смотрит на меня.

– По 50 копеек за штуку, – говорит женщина.

Я даю ей рубль, она упаковывает мне две кукурузки, мужчина смотрит на меня неодобрительно. Все, кто продаёт возле магазина овощи, фрукты, ягоды, смотрят на меня неодобрительно. Тогда до меня доходит, что за рубль предлагали три кукурузы. Мне надо две, но рубль-то я отдам в любом случае...

– Давайте три!

Мужчина радостно кивает. Все выдыхают, улыбаются. Я тоже улыбаюсь и почему-то вдруг говорю по-немецки: «Logisch!»

практикуюсь

Следы борьбы с самой собой на рабочем месте.

Я победила.

было – стало

Это в июне 2012 года. Мальчишки Ленусю не велике учили кататься. Ленуся, как я погляжу, вообще не трусит.

Сейчас нас благоустраивают. Красят дома. Первые красили в жёлтый, ничего такой, повеселее, чем Питерский. Потом несколько домов стали красить в весёлый зелёный. Потом ещё несколько – в розовый. А наш стоял и стоял некрашеный.

Позавчера Ленуся позвонила мне на работу и говорит:

– Ты хотела, чтобы наш дом покрасили в зелёный?

Я говорю:

– Да.

– Его и красят.

Вечером мы возвращались домой в сумерки, цвет дома было не разглядеть, мы светили на стены мобильниковыми фонариками. Да, он был зелёный, только не понятно было, весь он покрашен или нет. Вчера уходила на работу и возвращалась с работы затемно, сегодня уходила тоже  затемно. А возвращалась – увидела: покрасили только первый этаж и то не на всём  его протяжении.

Фото будет. Я покажу, что стало. Берёзы все спилены, из всех палисадников благоустроили газоны. А фонари не горят. И я хожу на первую электричку в полной темноте.

в 43 года

Я прошла свой путь до его начала.

перемена

Ленуся не рисует теперь моих портретов, а если сложить те, что рисовала, видно, как менялась – не я, а Ленуся. Я только в этом году начала меняться, а Ленуся меня не рисует уже давно.

доказательство абсолютного равновесия

Этот снимок отыскала сегодня, а сделала 8 августа 2012 года в Берлине в парке за замком Шарлоттенбург.

Разбираю свои огромные, запущенные архивы. Всё время боюсь потерять что-то важное и вот сегодня его нашла.

Я вспомнила их. Они приехали на велосипеде. Женщина, конечно, с рюкзаком, девочка, конечно, в шлеме. Отдыхать. Не в кино и не в кафе, а к воде, к птицам, не заботиться о них, не кормить, а сесть и просто на них смотреть.

Женщина села на ступеньки сразу, а девочка сначала устроила поудобней того, кто не мог о себе позаботиться сам, – своего «ребёнка».

И сидели. И все в одну сторону смотрели. И не говорили ни о чём.

Тогда была переменная солнечность и ветер прохладный. Мы были одеты теплее, чем они. Было очень много птиц. Мы их не разглядывали. Мы фотографировались на фоне замка.

в ногах страха нет

Недавним жарким и погожим летом я уже научилась плавать без остановки много бассейнов. А сегодня утро было пасмурное, а в бассейне свет не включали, и я, опускаясь под воду, опускалась опять в темноту и холод. Опять было страшно. И опять страх был в голове и в спине.

И я вспомнила, как в детстве, когда ныла отцу, что устала, он говорил: «Но ноги-то не устали! Идут? Вот пусть идут потихоньку, а ты отдыхай».

В бассейне в ногах страха не было. Пока голова и спина боялись, я шевелила ногами. Так и плавала.

Завтра день очень важный.

про человека Сенека

Жизнь – на­и­ме­нее важ­ная де­я­тель­ность за­ня­то­го че­ло­ве­ка.

Сенека

Летом 2015 года прикармливала блином воробья. Классный у нас тогда был кабинет. Теперь – другой.
И в нём теперь эти шахматы лежат прямо по мою правую руку. Я тренируюсь, чтобы занять на спартакиаде место, которое выше третьего

и вот...

– На Площади Победы идёт к выходу дяденька. И я вижу, что у него в ушах серьги. Серебряные или под серебро, большие такие, наверное, тяжёлые. Ну, думаю, эксцентричный мужчина, может, музыкант. А он к дверям подходит, к выходу готовится, встаёт ко мне спиной, и невозможно не заметить, что волосы у него собраны в хвост женской заколкой. Такой, со стразами, ну такой женской, что я начинаю сомневаться, что, может, это не мужчина, а женщина. Присматриваюсь. Выбрит гладко, но бакенбарды у него. Я тогда смотрю – у него ещё и сумка женская, именно женская, бежевая с оранжевым. А потом гляжу – на ногах балетки, тоже со стразами, чёрные...

– Ой, а я тут в метро ехала. Со мной рядом девушка села. Так ты прикинь, футболка у неё была, даже присматриваться не надо было, мужская. Кошмар!

– Все-всё!..

С дочкой поговорили. Она не поняла меня. А я её поняла.