про близость чужих людей в общественном транспорте

19-й автобусный маршрут в Минске я не люблю. Из Слепянки (в Слепянку) через Комаровку. Практически одни пенсионеры с утра до вечера теснятся в этом автобусе, поджав губы и сжав в кулаках ручки своих сумок или сеток, все в чёрном и коричневом, замедленные, полностью в себе.

И вот сегодня, спеша на работу, я села в 19-й возле «Звёздочки». В автобусе было пусто, человек десять всего. Сразу сунулась пробить талончик, но электронный компостер не работал. Я сходила к другому – в начало салона, закомпостировалась и вернулась в середину. На следующей остановке («Комаровский рынок») в раскрытые средние двери пошла женщина. Она была очень пожившая, лет девяносто, может, девяносто пять, но её ни за что невозможно было назвать бабушкой или старушкой, потому что она всё ещё была женщина. В коротком пальто и в брюках. Белые волосы гладко зачёсаны в пучок, шапочка-шляпка из рыжего меха... И макияж, аккуратный, но яркий. Румяна подчёркивали и без того подчёркнутые скулы, густая малиновая помада к синим не выцветшим глазам. Может быть, ей было и сто, но она была женщина. Шла, опираясь на трость, торопилась к дверям, и, конечно, ей помогли. Взяли под локоть, поддержали, когда поднималась.

– Спасибочко! – стилистически не подходит, но она сказала именно так, дошла до ближайшего кресла, поставила на него сумку и, держа в руках трость, стала в сумке что-то искать.

Едем. Женщина достаёт из сумки... Талончик!

Не подходит по смыслу, но было именно так. Я стояла в тридцати сантиметрах от неё. Дальше за мной – парень, смотрел в окно.

Улыбнувшись мне, женщина в шапочке-шляпке обратилась к нему:

– Молодой человек! Пробейте, пожалуйста, мне талончик.

Парень, конечно, первым делом стал вынимать наушники из ушей. А я, конечно, встряла:

– Этот компостер не работает. Давайте я!

Взяла талончик и ещё раз сходила в начало салона.

Вернулась, отдала пробитый билет женщине, и она опять сказала:

– Спасибочко!

В ту же секунду другая женщина – молодая светловолосая – обратилась ко мне:

– Девушка! Можно я вам поправлю?.. У вас там сзади что-то выбилось из-под капюшона...

... Вечером, едучи в свой агрогородок, я подключилась в маршрутке к вайфаю и застряла в инстраграме. Пришла в себя, когда поняла, что мы давно стоим.

– Ой, а мы что – приехали? А я сижу.

Водитель, худой, в морщинах и усах, сортировал мелочь в какой-то конфетной коробке. Улыбнулся и сказал:

– А чего не посидеть. Тепло.

солнце всходит и заходит

Рассвет.

Сегодня был такой.

Я ехала в электричке на работу, когда он начался. И думала даже выскочить на промежуточной станции, чтобы словить, сфотографировать. Это кажется, что медленно, на самом деле Солнце поднимается стремительно (я уже об этом писала, я об этом знаю давно).

На работе не успела всё, что планировала. Но пережила совещание (и достаточно спокойно, что мне самой удивительно) и много чего сделала, чтобы и завтра было полегче, и в первые три рабочих дня следующей недели.

А закат тоже был красивый.

Я шла после работы на электричку и ещё было светло. Это значит, что день прибавляется.

Весна. Весна скоро. Дожили. Больше света. Будем жить.

в будни до двух и до трех

В начале двенадцатого у нас закончилось вино, а мы были воодушевлены, совершенно не хотели спать и у одного из нас были деньги.

Мы надели свои клёвые пуховые пальто, стильные шарфики, шапочки и перчатки, обули тёплые ботинки и пошли догоняться.

Выход из подъезда был прямо на проспект Независимости в самом его центре. Но никто не гулял, иногда проезжали машины, длинный жёлтый автобус проехал мимо автобусной остановки (потому что ни в автобусе, ни на остановке никого не было).

Напротив через проспект горела вывеска с хлебным названием и подписью под ним coffeebar.

– Идём туда!

– Там только кофе, там не выпьешь.

– Да ну! Написано же бар.

Хорошо, мы пошли. И пока дошли до перекрёстка, где можно было перейти на нужную сторону проспекта, миновали три закрытые кафешки.

В нашем хлебном баре за наглухо закрытыми стеклянными дверями под уютными лампами молодые люди мыли полы, вооружившись яркими, разноцветными швабрами из пластмассы.

– Погугли, что работает.

Гугл рекомендовал четыре круглосуточных магазина: на Привокзальной площади, «Корону» на Кальварийской, «Европейский» на Филимонова и что-то в Себерянке.

Мы пошли в метро, миновав по дороге ещё три закрытых кафе.

Доехали до «Октябрьской», вышли и испугались темноты и безлюдья.

– Поехали всё-таки в «Корону». Она точно работает до двух, точно, я знаю.

Вернулись в метро и опять испугались: народу на «Купаловской» было – как в белый день и даже в час пик. И всего через десять минут переход на «Молодёжной» оказался таким безлюдным, будто по нему вообще никогда не ступала нога человека.

– Ты уверена, что «Корона» здесь? Ты уверена?

Вышли к «Короне», она зазывала светом. Мы расслабились, даже замедлили шаг.

– Ой, смотри, какие собачки!

Две дворняги, сытые и спокойные, чего-то ждали у одной из оранжевых колонн. Мы поумилялись на них, пока не дошли до стеклянных дверей, которые перед нами не открылись (и ещё на всякий случай за ними стоял охранник). Магазин работал до 00:00, а было уже 00:03.

Но свет ещё вовсю горел. Подъезжали и подъезжали на легковых автомобилях молодые бодрые мужчины, шли торопясь к дверям, дёргали их и сменяли своё настроение с хорошего на не очень хорошее. В любом случае они уходили. Из магазина выпускали тех, кто успел до полуночи. Они тоже уходили. А мы стояли и трезвели, и уже не ощущали былого воодушевления.

– Зачем людям возможность приезжать без визы в город, в центре которого в двенадцать негде махануть стакан вина?

– Может, на Зыбицкую? Помнишь, мы просидели до трёх в «Чердаке»?

– Когда это было?

– Когда «Корона» была до двух. Мда... Поехали домой.

– В метро я больше не поеду.

Вызвали такси.

– Пожалуйста, к центральному входу в «Корону».

В «Короне» приглушили свет и в образовавшихся полутёмках у высоких дверей остались только мы и собачки. И собачки сразу без прелюдий начали заниматься любовью. Без всякого стеснения, как будто нас и не было рядом, но и без особой страсти. Передние лапы кобелька тонули в густой шерсти на боках его возлюбленной.

Ожидая, пока за нами приехала «Рено» (в которой было натоплено, и таксист в застёгнутой на все пуговицы отглаженной рубашке, в хороших часах, со стрижкой и приятным парфюмом, отвёз нас в Замковую «Корону» на Победителей, которая работает до двух), мы деликатно отводили глаза, обрадованные этой причастности. И снова воодушевлялись.

Коллаж Yuliya Yanchilenko

мужик, лови ледобур!

Прочитав на фейсбуке пост Ани Северинец про магазины в Смолевичах, я решила съездить в магазин в Смолевичи.

В трёх минутах ходьбы от моего дома – железнодорожная станция . Там купить билет за 43 копейки, погладить спящего на стуле прижившегося в здании станции кота (который всё-таки, наверное, кошка), сесть в электричку и через 27 минут я на месте. Прямо на выходе из поезда – не описанный Аней большой Дорорсовский магазин. До обратной электрички на Колодищи – 40 минут, за которые я успею купить всё, что мне нужно, в том числе обратный билет за 43 копейки. Таким образом на всё про всё я потрачу максимум два часа, приобретя взамен необходимые продукты из числа тех, которые не продаются в нашем сельпо, например незамороженное куриное филе для моих авторских котлеток «маракуйя».

В Колодищах тоже есть хороший «Белмаркет» и хороший «Евроопт», я хожу к ним пешком. Ну, учитывая, что снега выше крыши и что топать до любого из моих больших магазинов около получаса (как раз хватит доехать до Смаляв), я потратила время не на то, чтобы идти, а на то, чтобы меня везли (я при этом ещё смогла журнал почитать на немецком).

25 копеек дала певцу в поезде. Он пел про весну, которая растопит лёд непонимания, а половина вагона смотрела в свои смартфоны.

В магазине, несмотря на то что он большой и снаружи красивый, было мрачно, как будто весь его освещала одна лампочка, и холодно, и все продавцы кутались в свитера и жилетки, надетые поверх рабочих халатов.

Я там походила между стеллажей, поморозилась, купила филе для своих котлеток и очень симпатичное розовое кухонное полотенце за рубль.

И поехала домой, испытывая огромное счастье. Холодный и тёмный этот магазин меня совершенно не расстроил, потому что...

Когда приехала, и все мы, приехавшие в Смолевичи, шли к станции, были в нашем числе два контролера. Высокие красивые женщины в самом соку, в длинных форменных пальто и в тоненьких колготках. Вдруг одна кричит: «Мужики, вы забыли?» Все, конечно, обернулись на неё, что же там забыли мужики. Она стояла у станционной лавочки, а на лавочке лежал новёхонький ледобур. Из поезда выскочил и побежал к лавочке переполоханный мужчина. А поезд между прочим должен был отправляться. И вот тут, одновременно и присев, и наклонившись, и вытянувшись, кондуктор-блондинка взяла ледобур одной правой и перекинула его рыбаку, приговорив по-доброму «Мать же ж вашу».

И это было так круто, что уже в тот момент я поняла, что в Смалявы поехала не зря.

иванов с маленькой буквы

Это особенное – слушать поэта, который сам читает свои стихи. Поэтому я собиралась завтра идти на «Фэст аднаго верша» (насколько я себе представляю, это конкурс-праздник, участвовать в котором может любой желающий и написавший стихотворение о зиме). Вдруг сейчас до меня дошло, что фэст состоялся сегодня и уже закончился. Так что буду строить планы на следующий год, несмотря на то, что только начался текущий. И публикую стихотворение Евгения Бесчастного (молодого поэта из Бреста). Мне кажется, Евгений на фэсте был и это стихотворение там читал. Не знаю, мне так кажется.

РОЖДЕСТВО ИВАНОВА

гражданин, имярек, какой-то там, иванов,
проходя круги гипермаркета адские,
оказался морально совсем не готов,
когда провозгласил новогодние акции
некто сверху. иванов был повержен в шок,
потому что забыл о праздниках, но досада
состояла в том, что — вот кружит снежок,
и ему, иванову, ничего-то больше не надо.
нет, ну правда. чего тут желать и жалеть?
повторяй хоть цены, хоть номер года напевно —
их так много было, что путаешь снег и снедь,
потому что первое января ежедневно.
иванов отдает кассирше четыре рубля.
все несут покупки, как чемпионы кубки,
туда, где отходят маршрутные шлюпки
от угодившего в снежный шторм корабля.

*

ель почти осыпалась. голое рождество.
по дорогам вьются белые рыбы позёмки.
существует голос другой: так, негромкий
шепоток о том, что нет скидок ни для кого.
с ёлки падает шар, тревожа твой тихий альков,
и на юго-запад спускается крайний север.
ты выходишь на улицу и, как сейнер,
капюшоном ловишь снежных неспешных мальков
посмотри, что там делается наверху:
все волхвы подъезда стоят на крыльце в обнимку
и передают по кругу одну бутылку,
улыбаясь друг другу как волхв волхву.
улыбаясь детям, запускающим фейерверк,
что трескучей звездою падает к самым звёздам
и со свистом сгорает; его обугленный остов
взлетает обратно, вверх, и садится в снег.

декабрь 2016

вечером в воскресенье

Людей в храме почти не было. Мы зашли погреться. Сразу сели и стали смотреть на тех, кто сидел впереди.

Пришли женщина с мальчиком. Женщина несла, высоко держа, пакет из магазина «Мила». На улице шёл сильный дождь, и теперь его холодные капли капали с пакета на каменный церковный пол.

Женщина и мальчик встали на колени. Женщина закрыла глаза, а мальчик смотрел вперёд и о чём-то думал. А потом стал женщину отвлекать: «Мама! Мама!»

Она очнулась. В глазах у неё стояли слёзы. Она вытирала их простой белой бумажной салфеткой и пыталась молиться снова, но мальчик, всё так же рядом с ней коленопреклонённый, прижался к её боку и замер. И потом обнял её левой рукой.

Мама была рыженькая. Волосы, собранные в хвост на затылке резинкой, в полумраке казались красными.

елки-лампы

Новый год встречали в Боровлянах. Вчера вечером шли из магазина через чужой двор – в снегу ёлочка горит. Вышли в наш двор – опять ёлочка, опять горит и ещё красивее. Оказалось, в боровлянских новостройках на 40 лет Победы ёлочки в лампочках – в каждом дворе.

Мне это приятно. Нравится, что люди, несмотря ни на что, что-то сделали, чтобы был праздник. И хотя сделать это наверняка было нетрудно и незатратно, сделали всё равно старательно, хорошо. Скромно, но стильно. По-доброму. И как-то даже не по-новогоднему, а именно по-рождественски.