мужской день

Утром сегодня в электричке села напротив мужчины, которого часто вижу, он, видимо, на работу ездит откуда-то, что дальше Колодищей. В электричке он смотрится странно, ему больше машина служебная подходит  – представительно одет и в годах. Иногда он ездит, предположу, с коллегой, и они говорят о людях, которых я знаю, но не лично. Я слушаю, что говорят, и мне удивительно, что моё мнение об этих людях (сложившееся из отрывков услышанного и увиденного) – верное. В смысле, оно совпадает с мнением мужчин, которые этих людей знают.

Сегодня представительный мужчина ехал один. Потом к нам (к нему получается) подсела женщина (я так поняла – они односельчане, или одногорожане), они обменялись любезностями и она стала рассказывать, что поменяла работу.

А потом в вагон зашёл какой-то человек и начал жалиться, что болен, инвалид и дайте денег. Я сидела к этому человеку спиной, а представительный мужчина – лицом. И вот он своей собеседнице сообщает: «Умеет же он так ногу выворачивать. А на самом деле абсолютно здоровый. Я его знаю».

Меня, естественно, просто распёрло любопытство, как же там инвалид выворачивает ногу. Но я сдерживалась, потому что мы уже подъезжали к станции. Ещё каких-то парочка секунд, и я могла с полным правом засобираться на выход и посмотреть заодно инвалида.

Так вот ступня его правой ноги была завёрнута внутрь и назад, если представить, что ступня – стрелка компаса, пальцы указывали на зюйд-вест. Инвалид на правую ногу старался не опираться, он её подволакивал. Инвалида этого я в поезде никогда раньше не видела. Люди давали ему деньги охотно.

Поезд остановился, я вышла, инвалид вышел сразу следом за мной. Вслед ему кто-то сказал недовольно: «Иди работай!» Он огрызнулся, несколько шагов ещё прошёл со своей завёрнутостью, а потом ногу вывернул и пошёл, как все, только все – через переход на работу, а он – через пути в магазин.

А когда я уже подходила к редакции, навстречу мне шёл мужчина, седой, с густыми седыми усищами, в очках по-чеховски, а одет, будто в садовом товариществе выскочил в автолавку за хлебом. Он нёс в руках огромную необрамлённую картину, изображающую лежащего на боку сладко спящего смуглого младенца. Учитывая, что ветрище, и грязь, и ещё какой-то снег вдруг насыпал, от чего ещё грязнее, этот огромный голый младенец на ветру родил у меня, конечно, ассоциации с «Солярисом». Нигде больше лучше не написано про любовь к человеку, когда любишь не человека.

как все выросло

Это когда ехали с Ленусей первый раз в Берлин через Вильнюс.

До Вильнюса – на поезде, из Вильнюса – на автобусе, на Simple, тогда ещё делали остановку на сутки в Варшаве.

Селфи делать ещё не умеем, поезд ещё плацкартный и едет от Минска до Вильнюса четыре с половиной часа. Четыре с половиной года этой фотографии.

И этой.

самое ужасное, что есть в Беларуси

Это погода.

Я плакала от неё до третьего курса, то есть два года, как начала жить здесь, а потом перестала плакать, но всё равно не привыкла.

Чаще всего здесь осень, даже зимой или летом. И зимой, и летом, если ветер, ничто не помогает и не поможет ничего.

Татьяна Толстая в «Чужих снах» пишет про ветер питерский. Мне казалось – про ноябрьский, но сейчас перечитала – нет, она писала про мартовский. «... лёд на реках уже не крепок, не выдержит и собаки, весь покрыт полыньями, проталинами, синяками, но дует с него чем-то таким страшным, что обдирает лицо докрасна за шестьдесят секунд, руки – за десять».

Этому питерскому ветру далеко до белорусского, мятущегося не в тесноте среди крепких каменных зданий, а на свободном пространстве с берёзами и соснами, лугами и полями, где реки не цвета ртути, а голубые, спокойные и мелкие. Белорусский ветер не сдирает кожу, но забирается под неё и от этого ещё хуже.

Я не люблю белорусскую погоду, нет, я ненавижу белорусскую погоду. Но сегодня, когда ждала электричку я вдруг одно мгновение её любила. За воздух набрякший, за влажность, будто готовую вот-вот разродиться, заставить что-то твёрдое в тебе растаять и вылиться через глаза, а ты при этом не будешь бояться, как перед большой грозой, когда понимаешь, что вот-вот бабахнет, но тебе недалеко до крыши.

Скоро весна, но снег не сдаётся, он всё ещё падает с крыш

Вообще, я хотела написать совсем не об этом, но написалось об этом. А вообще обещаю: всё, всё, я вернулась, я буду писать каждый день.

До завтра.

_____________

Если вы хотите меня поддержать – слушайте мои книги.

сын, отец, капучино с корицей

У мужчины, которого я люблю, – трагедия. Он любит меня, а понимает его только Катя. А Катя, например, замужем.

Мучаясь из-за шума в новостроенном здании и из-за любви без понимания, мой мужчина сидит в баре со мной.

Наступают шесть часов вечера и тишина, где-то наконец прекращает работать дрель.

Он смотрит на стол, на салфетку с розовой кляксой от красного вина. А я смотрю перед собой, там вход и сразу барная стойка, за которой сидит стройный молоденький человек. Ссутулившись, пряча руки в карманы дорогого пальто. У него модная прическа и иногда он поглядывает на нас из-за поднятого воротника. Наверное, он нас узнал. Мы в этом баре – люди известные. Всякие наши посиделки здесь заканчиваются скандалом.

Молоденькому человеку не очень хорошо. Задавая вопросы о жизни, бармен мешает для него коктейль. Открывается входная дверь и в бар заходят двое мужчин в хорошей, но грязной рабочей одежде. Молодой (богатоволосый брюнет) и пожилой (одновременно и седой и лысый). С такими оба похожими глазами, что сразу ясно – сын и отец. Я решаю, что они перепутали что-то, что зашли в бар по ошибке. Но они ждут, пока освободится бармен, и молодой заказывает два капучино с корицей. Пока снова ждут, разглядывают стены и потолок, с профессиональным интересом.

Я на самом деле не понимаю мужчину, которого люблю, а Катя на самом деле его понимает, а он любит не Катю, а меня. Утешиться в этих обстоятельствах помогает история, создают которую отец и сын, которые любят капучино с корицей.

без вина пьяные

Мы искали, где выпить, и случайно зашли во двор, маленький и интересный, где справа были ступеньки в подвал, а над ними висела вывеска баршоп. По-русски и не по-русски. Вот так – barshop. Он закурил, я ждала, тут по ступенькам поднялись два молодых человека (естественно, с тёмными торчащими бородами) и длинноволосая девушка с красивыми длинными стрелками на глазах. Они тоже закурили.

– Чё за место? – спросил он.

А молодёжь улыбалась и была замедленная. Сказали:

– Бар и магазин.

– Вино хорошее здесь?

– Вина нет.

– Чё, серьёзно что ли? А что? Пиво? Только пиво?

– Да, – они улыбались. Они все были пьяные.

все, вообще перестала пить

Ах, как хочется после катка бальзамчика в кофе, вечером к сыру – хорошего вина, а в воскресенье днём в гостях, под жирное что-нибудь, мясное – хорошей водки рюмки четыре.

Чего-то я вдруг подумала, что алкоголь, даже несмотря на то, что пью я его редко, немного и качественный, всё-таки меня лично расслабляет в неправильную сторону.

Именно в эту не очень хорошую зиму, в которую всё время хочется спать и утром вообщеееее вставать не хочется.

Поэтому я решила попробовать вообще не пить ничего спиртного.

До 14 февраля.

В обеденный перерыв беру свой кофе и спускаюсь в кабинет к Никадамычу. Раньше мы с ним часто выпивали. А теперь в шахматы играем

думаю

Русский фейсбук спрашивает «О чём вы думаете?», а немецкий – Was machst du gerade? Что ты делаешь прямо сейчас? Пока вы тут думаете, там кто-то делает. Прямо сейчас.

Интересно, а на вашем языке, что ему интересно?