люблю, не люблю, устроила тут ромашку

Я, например, подумала, чего уже, и решила есть всё, что захочется.

Сегодня, например, мне хотелось только печенья. Я купила утром в буфете oreo (это лучшее печенье, которое есть в буфете, во-вторых, мне именно его хотелось). Большую упаковку, но незапретный плод несладок (хотя oreo, на мой вкус, ну очень сладкое): через два печенья я расхотела печенья, не захотев ничего другого. К концу рабочего дня опять захотелось печенья, я ещё три штуки съела. К вечеру меня уже слегка покачивало от этой диеты, но я не хотела есть, ни печенья, ни ничего другого.

На станцию пришла, до электрички было полчаса. Зашла в «Корону», набрала молока, творога (вдруг захочется)… Взяла печенья овсяного. Хорошего. Взяла укроп, кабачок какой-то, огурцы. В общем всякого всего (16 наименований).

На кассе продавец вдруг выбивает мне яблоко, которого у меня не было. Но сразу ойкнула и яблоко отменила.

Я рассчиталась, у шкафчика проверяю чек и вижу леща вяленого за 2 рубля 36 копеек. Я такого не люблю и не покупаю никогда. Пакет проверять не стала. Время до поезда ещё было, и я пошла обратно на кассу.

Вот спрашивается, зачем? Два рубля мне было жалко? Нет. Так зачем пошла? Просто потому, что время было? Наверное, да. Нет, хотелось чувствовать себя взрослой. Внимательной, контролирующей ситуацию.

На кассе, конечно, вся очередь выражает недовольство моим поведением. Но не прямо, а косвенно – цокают громко и возводят к потолку глаза. Продавец зовёт охранника и просит его проверить мой пакет. Проверяем внимательно вместе, сверяемся по чеку, наконец (естественно, самым последним с самого дна пакета) выуживаем «леща». Это не лещ никакой – продавец при взвешивании перепутала. Охранник бежит перевешивать, я стою и пока не понимаю, что я должна делать. Охранник возвращается: «лещ» стоит дороже леща, и ситуация сложилась такая, что я должна магазину рубль с копейками. Это ж надо, не пошла бы разбираться, рубль бы выгадала. Охранник уже начал поиск старшего кассира, а я – беспокоиться, что опаздываю. «Давайте, я доплачу!» – «Нет. Сначала надо оформить возврат. Давайте чек! Давайте карту!» – «Ладно, забирайте «леща» и с бог с ними с рублями. У меня поезд!» – «Нет, я уже начала оформлять возврат и не могу отдать вам карту, пока процедура не завершится», – это мне. И покупателям: «Не стойте в эту кассу».

Что-то там не получалось. Старшая кассир звонила по мобильному кому-то. Она была раздражена и при всех отчётливо отчитала кассира, перепутавшего леща с «лещом».

Я нервничала, подпрыгивала на высоком старте. Наконец возврат оформился. Хватаю карту и понеслась. И всё равно не успела. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Да ещё и на улице – холодина!

Вернулась в магазин. «Леща» ещё не вернули в холодильник, лежал у кассового аппарата невнимательного кассира.

– Не уносите, я куплю его, – говорю и пошла в конец очереди.

– Так не стойте уже! – кричит мне старшая кассир.

– Так уж постою. Времени вагон, – я очень недовольно это сказала, полагая, что имею право на это недовольство.

Я выстояла в очереди. Заплатила за «леща» 3 рубля 39 копеек. Карточку и чек кассир мне кинула.

И что вы думаете? Первая цитата в сегодняшней почтовой рассылке от zitate.eu: «Не стоит сильно жаловаться на маленькую боль. А то судьба возьмёт да и вылечит её более сильной болью» (Иоганн Петер Хебель, немецкий писатель, конец XVIII – начало XIX).

А меня сегодня от вселенской боли вылечило расстройство, что дома была на час позже.

Конечно, меня это характеризует отрицательно, как человека мелочного, мещанку. И все мои вселенские страдания, возможно, ненастоящие.

Вторая цитата была из первого послания к Коринфянам.

Die Liebe hat Zeit. Sie liebt mit langem Atem. Sie ist freundlich. Sie erzwingt nichts und nimmt den Geliebten, wie er ist. Sie fällt nicht auf und stellt sich nicht zur Schau. Sie verletzt nicht. Sie greift nicht an. Sie sucht keinen Gewinn. Neues Testament: 1. Brief an die Korinther.

«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит».

По-немецки она очень просто написана (проще даже, чем по-русски), тем языком, который мне понятен (в отличие, например, от языка Гофмана).

Это не про мою любовь.