140, или Тридцать пять хлебных корзин

Вздор, душа моя; не хандри – холера на днях пройдёт, были бы мы живы, будем когда-нибудь и веселы.

Александр Пушкин – Петру Плетнёву

Не зря счастливым называется конец...

Я

Самый ужас – когда на работе нечего делать.

Стоишь как дурень. Сидишь как дурень на молоке.

Молоко составляют здесь же, потому что нет места.

Мёртвый день, ни малейшего затыка, после обеда работали вдвоём, чай на двоих за вторую половину смены – рубль шестьдесят. Плюс два российских рубля, которые мы не знали куда деть и бросили в корзиночку обратно.

Правда, впервые в жизни, кучерявые оставили на чай.

А ещё у меня случился инсайт с молоком в кофе. Я поподглядывала немного за Викой, посмотрела, как делает она. И сама попробовала. Первую порцию она вливает в середину просто сверху. И она как платформа получается, на которую потому сверху льётся молоко уже рисунком. Я всё трачу время на то, чтобы научиться тому, что мне не нужно.

Купалле сёння. С этим Таниным мылом я нахожу папараць-кветку каждое утро

– Ты уже на месте?

– Да.

– Я приду в восемь.

– Можно я уйду пораньше?

– Продавай всё и иди.

Я никуда не буду торопиться.

Я ведь точно так же, как эти люди, которые стоят и думают по две минуты, что им выбрать, ушко или крендель, рвусь домой, а потом не делаю ничего дома.

На автобус опоздала на три минуты.

Такси стоило почему-то двенадцать рублей. На пять рублей меньше, чем в прошлый раз. Как будто мне скидку дали.

Кстати, почему-то опять вернулись деньги за билеты в кино и на поезд. То есть на карте лишних сорок рублей. И надо разобраться, но некогда.

Очень странный был приступ голода сегодня. Съела весь мусорный сыр, который Лёшеньке принесла.

Опять просто изо всех сил хочу уйти.

Самый главный мусор – на работе стоять без работы.

____________

Если вы хотите меня поддержать – слушайте мои книги.