– Здравствуй.
– Здравствуйте, проходите...
Лицо женщины было мне знакомо. Ни имени её, ни фамилии я не помнила (возможно, и не знала никогда).
– Вадим Иванович умер, – сразу сказала она.
– Кто это?
– Ну как же?! Хороший очень человек... Когда отца твоего хоронили, его жена давала тебе сто долларов...
Женщина смотрела на меня.
Надо было что-то сказать (брат потом ругался: «На хер надо было сразу посылать!»), я зачем-то сказала:
– Не помню...
– Точно-точно, можешь не сомневаться! Вадим Иванович был другом твоего отца. Хорошим другом. Но сам на похороны не смог... Он болел тогда, наверное... Жена его приходила. И давала тебе сто долларов...
Она смотрела на меня, смотрела снизу вверх (невысокая была совсем), смотрела с отчаянием, с отчаянием, наливавшимся злостью...
Ей очень нужны были эти сто долларов. Нужны настолько, что пришла ко мне через десять с лишним лет после того, как жена Вадима Ивановича, которую я никогда не видела, не давала мне никаких денег.
И всё-таки не настолько, чтобы попросить прямо.
Ста долларов у меня не было. Это избавило от необходимости думать, что бы пришлось говорить, если бы они были... Поэтому я сказала:
– Мне очень жаль. Передайте жене Вадима Ивановича мои соболезнования...
И открыла дверь, чтобы женщина могла уйти.
***
Уверена, что Вадим Иванович жив.
Стоп, нет никакого Вадима Ивановича!
– Здравствуйте, проходите...
Лицо женщины было мне знакомо. Ни имени её, ни фамилии я не помнила (возможно, и не знала никогда).
– Вадим Иванович умер, – сразу сказала она.
– Кто это?
– Ну как же?! Хороший очень человек... Когда отца твоего хоронили, его жена давала тебе сто долларов...
Женщина смотрела на меня.
Надо было что-то сказать (брат потом ругался: «На хер надо было сразу посылать!»), я зачем-то сказала:
– Не помню...
– Точно-точно, можешь не сомневаться! Вадим Иванович был другом твоего отца. Хорошим другом. Но сам на похороны не смог... Он болел тогда, наверное... Жена его приходила. И давала тебе сто долларов...
Она смотрела на меня, смотрела снизу вверх (невысокая была совсем), смотрела с отчаянием, с отчаянием, наливавшимся злостью...
Ей очень нужны были эти сто долларов. Нужны настолько, что пришла ко мне через десять с лишним лет после того, как жена Вадима Ивановича, которую я никогда не видела, не давала мне никаких денег.
И всё-таки не настолько, чтобы попросить прямо.
Ста долларов у меня не было. Это избавило от необходимости думать, что бы пришлось говорить, если бы они были... Поэтому я сказала:
– Мне очень жаль. Передайте жене Вадима Ивановича мои соболезнования...
И открыла дверь, чтобы женщина могла уйти.
***
Уверена, что Вадим Иванович жив.
Стоп, нет никакого Вадима Ивановича!
Комментариев нет:
Отправить комментарий