И опять – не знала, надо будет вечером на работу ехать или нет.
Поэтому все предработные дела сделала вчера. Потом сходила в магазин и купила сгущёнки, потому что, хоть и жарко, очень-очень хотела сегодня на завтрак сырников из духовки. И именно не со сметаной, а со сгущёным молоком.
Утром проснулась, намешала теста, поставила сырники в печь, сделала зарядку, после душа позавтракала с неимоверным просто наслаждением и только после этого позвонила в пекарню.
Мне сказали – отдыхайте. Значит я могла ехать на вокзал. Мне нужно было именно на вокзале в два магазина. И ехать, если на работу было не надо, я могла спокойно-спокойно. Я залезла в расписание и увидела, что поезд через десять минут, а следующий аж в без пятнадцати четыре.
Десять минут?! Какое тут спокойствие? Оёй!
Я выключила ноут, надела длинное платье, на голову – бандану, которую мне ТВ подарила (незаменимая вещь летом, если вдруг на голове абы что), а на ноги – кроссовки, потому что ногти не были накрашены.
И побежала, и на поезд успела.
А когда обратно ехала, на Минске-Восточном в вагон зашли помятый мужчина непонятного возраста и крепенький, но старый-престарый дед. Ему было лет сто.
Сели через проход от меня и непонятный сразу вытащил пластиковую бутылку пива и рюмочку, налил, протянул деду. Тот выпил с наслаждением, смачно выдохнул. Непонятный тоже следом выпил, но не наслаждаясь, как будто из нужды.
Если в одном месте оказывается больше одного мужчины, они начинают меряться. И старик начал:
– А ты самогонку гнал? – голос из крепкого деда выходил с колоссальным трудом.
– Пить – да. Гнать – нет, – ответил непонятный.
– А я в партизанах гнал. Ой мноооого. Ох и крепкая была!
Непонятный сказал, что служил в горячих точках и теперь вынужден часто выпивать по вечерам. И хотя до вечера было ещё далеко, снова вытащил бутылку с пивом. Снова наполнил рюмочку и протянул деду. Тот отказался:
– Я уже хмельной. Не хочу, – и добавил: – Я войну писарем отработал в штабе.
Я, конечно, сразу вспомнила Данилу Багрова и поняла, что дед дядьку уделал.
Потом непонятный сказал:
– Мне звонила дочь друга. Он умер от ковида.
– От вируса?
Непонятный кивнул.
– Глупости. Никогда таких болезней не было, чтобы производства останавливать. А теперь на этот вирус всё спихивают. Я помру – тоже скажут от вируса.
Он снова выпил. А у старика зазвонил телефон.
– Ну и где ты? – громко, даже мне было хорошо слышно, спросил женский голос не без любви, но с такой интонацией, словно спрашивал «И где ты шляешься?»
– Я в Колодищах. Всё хорошо, скоро приеду, – чуть улыбаясь проскрипел старик, и там положили трубку.
– Дочка звонила? – спросил непонятный.
– Жена.
– Голос такой молодой.
– Это моя вторая жена. Первая памёрла в шестидесятом году.
– А этой сколько лет?
– В это воскресенье было 80. Она меня на 20 лет младше.
Я угадала.
Поэтому все предработные дела сделала вчера. Потом сходила в магазин и купила сгущёнки, потому что, хоть и жарко, очень-очень хотела сегодня на завтрак сырников из духовки. И именно не со сметаной, а со сгущёным молоком.
Утром проснулась, намешала теста, поставила сырники в печь, сделала зарядку, после душа позавтракала с неимоверным просто наслаждением и только после этого позвонила в пекарню.
Мне сказали – отдыхайте. Значит я могла ехать на вокзал. Мне нужно было именно на вокзале в два магазина. И ехать, если на работу было не надо, я могла спокойно-спокойно. Я залезла в расписание и увидела, что поезд через десять минут, а следующий аж в без пятнадцати четыре.
Десять минут?! Какое тут спокойствие? Оёй!
Я выключила ноут, надела длинное платье, на голову – бандану, которую мне ТВ подарила (незаменимая вещь летом, если вдруг на голове абы что), а на ноги – кроссовки, потому что ногти не были накрашены.
И побежала, и на поезд успела.
А когда обратно ехала, на Минске-Восточном в вагон зашли помятый мужчина непонятного возраста и крепенький, но старый-престарый дед. Ему было лет сто.
Сели через проход от меня и непонятный сразу вытащил пластиковую бутылку пива и рюмочку, налил, протянул деду. Тот выпил с наслаждением, смачно выдохнул. Непонятный тоже следом выпил, но не наслаждаясь, как будто из нужды.
Если в одном месте оказывается больше одного мужчины, они начинают меряться. И старик начал:
– А ты самогонку гнал? – голос из крепкого деда выходил с колоссальным трудом.
– Пить – да. Гнать – нет, – ответил непонятный.
– А я в партизанах гнал. Ой мноооого. Ох и крепкая была!
Непонятный сказал, что служил в горячих точках и теперь вынужден часто выпивать по вечерам. И хотя до вечера было ещё далеко, снова вытащил бутылку с пивом. Снова наполнил рюмочку и протянул деду. Тот отказался:
– Я уже хмельной. Не хочу, – и добавил: – Я войну писарем отработал в штабе.
Я, конечно, сразу вспомнила Данилу Багрова и поняла, что дед дядьку уделал.
Потом непонятный сказал:
– Мне звонила дочь друга. Он умер от ковида.
– От вируса?
Непонятный кивнул.
– Глупости. Никогда таких болезней не было, чтобы производства останавливать. А теперь на этот вирус всё спихивают. Я помру – тоже скажут от вируса.
Непонятный промолчал.
Когда проехали ещё пару остановок, дед вдруг немножко забеспокоился:
– А этот поезд вообще везде останавливается? Что-то едем- едем, не остановился ни разу.
После следующей остановки поезд встал, отъехав от станции с полкилометра. Женский голос сообщил об остановке по техническим причинам и принёс извинения.
Теперь забеспокоился непонятный.
– Чего стоим?
А старому было хорошо:
– Сидим на мягких креслах, прохладно.
После следующей остановки поезд встал, отъехав от станции с полкилометра. Женский голос сообщил об остановке по техническим причинам и принёс извинения.
Теперь забеспокоился непонятный.
– Чего стоим?
А старому было хорошо:
– Сидим на мягких креслах, прохладно.
Непонятный сказал:
– Ладно, раз встали – значит пьём.
– Ну и где ты? – громко, даже мне было хорошо слышно, спросил женский голос не без любви, но с такой интонацией, словно спрашивал «И где ты шляешься?»
– Я в Колодищах. Всё хорошо, скоро приеду, – чуть улыбаясь проскрипел старик, и там положили трубку.
– Дочка звонила? – спросил непонятный.
– Жена.
– Голос такой молодой.
– Это моя вторая жена. Первая памёрла в шестидесятом году.
– А этой сколько лет?
– В это воскресенье было 80. Она меня на 20 лет младше.
Я угадала.
Комментариев нет:
Отправить комментарий