До обеда я сидела дома и пыталась работать.
Потом всё-таки собралась и поехала в город. И куча всего наслучалась.
Прежде всего я рассмотрела наконец свой жасмин.
В прошлолетнюю страшную жару в перерывах в рабочие ночи, пока Наташка чаёвничала или выходила составить компанию кому-нибудь из курцов, я носила двенадцатилитровыми вёдрами воду к началу Берестянской и поливала жасминовый остров. Там десяток, наверное, кустов высажен. Один к одному. В середину не пробраться. Я плескала туда воду из ковшика вытянутыми руками. Но она почти не доставала до земли. А земля была светло-серая и жёсткая.
В прошлом году некоторые кусты всё-таки засохли. Но, оказалось, в этом все они всё-таки цвели. Ни один не умер...
В пекарне было хорошо. И заодно я немного поработала: порезала для Максимчика двадцать пять пластов. Максимчик две ночи один, потому что Матвей слёг, и никто не может вместо него выйти.
Из пекарни я пошла в kookierookie. Потом остановилась и пошла к метро. Потом всё-таки пошла в куки-руки.
Куки-руки печёт печеньки – сабле на миндальной муке. Они делают: просто печенье; с солёной фисташечкой в серёдке; с капелькой джема.
Это самое любимое моё печенье. А наилюбимейшее – с джемом. Я думала, он клубничный, потом спросила как-то, оказалось – малиновый. Кисленький, наверное, совсем без сахара.
Возможно, он и без пектина совсем, поэтому растекается по печенью ровной таблеточкой, а не лежит, как в курабье, каплей с горой.
Печенье на миндальной муке. Оно сразу рассыпается во рту, а джемовая таблетка остаётся. И тает-тает, обнажая крупинки зёрнышек, которые потом хрустят.
Так вот таких печенюх в пакетике всего треть. И я как-то спросила, а не фасуете ли вы печенье так, чтобы таких был целый пакетик. Владелец кондитерской посмотрел на меня (взгляд у него строгий) и говорит:
– Нет.
А думает (мне так думается):
– Что за неисполнимые желания у людей!
А я смотрю на него и думаю:
– Если бы собрали мне пакет только этих печений! Но... Должно же быть в жизни хоть что-то невозможное.
И вот я прихожу. Очередь. Встаю в конец. И слышу вдруг позади себя:
– Это вам!
Пакетик печенья исключительно с джемовыми пупочками.
Наверное, я визжала.
Купила пакетик. И два фисташковых макарона в подарочной коробочке. Оставила на чай три рубля.
На метро пошла через военное кладбище, потому что на днях Игорь Урбанист выложил видео оттуда и именно памятник Мардарию, у которого мы во времена работы в редакции, частенько сидели и пили пиво (и не только). Я потом этот памятник часто искала, но не находила, ну никак вообще. И тут вижу, посмотрела на видео, какой дом там на фоне и вот сегодня пошла, думаю, заодно найду. И сразу этот памятник увидела, как только к ограде подошла.
Заодно вдруг нашлась могила мамы Янки Купалы. И недалеко – тёщи его, Эмилии Моне.
Зашла в храм (палантин был с собой). На выходе заметила ещё могилу Рут Уоллер, родившейся 19 августа 1921-го в Калифорнии и умершей 4 августа 1946 года в Минске. Две недели не дожила до двадцатипятилетия. Она была членом миссии ЮНРРА. Вот так я узнала, что была такая миссия. Я и про Рут почитала. В Википедии есть про неё страничка. Она была хорошая. Смелая.
Поехала в «Эмбасси».
Думала – дэкаф, но не было. Заказала чай ромашковый. Села в углу и проникалась качеством сервиса. Теперь, когда я немножко разбираюсь уже, вижу, что да, почти ни к чему не придраться.
Ленуся стажируется на Мстиславца. Ровно на том месте, где она начинала три года назад свою карьеру в общепите. Начинала официантом, теперь она повар. Как-то, когда она ещё только собиралась там работать, мы с ней обедали и наблюдали через окошко на кухне Сашу Колесникова. А сегодня я наблюдала её. Как будто это и не она была. Такая маленькая, худенькая, но такая шустрая, серьёзная, аккуратная и чёткая.
Пришли парень и две девушки. Сделали заказ. Им принесли напитки, а минут через десять три большие тарелки. Все они заказали одинаковые блюда. И все эти блюда приготовила моя Ленуся.
Я допила чай, передала с официантом Ленусе макароны и поехала домой.
____________
Если вы хотите меня поддержать – слушайте мои книги.
Комментариев нет:
Отправить комментарий